Москва строятся
Москва все уверенней вширь раздается.
Ей тесно! Ей хочется луга, ромашек.
Москва обновляется, вновь создается,
Надежда и слава бессмертная наша.
Как зубры, идут самосвалы и МАЗы,
Тяжелые, сильные кони столетья,
Как ток с проводов, сверху сыплются фразы,
Слова-приказанья, слова-междометья.
— Эгей! — это эначит: беги без оглядки!
— Полундра! — Понятно: без дела не суйся!
Такие, и только такие, порядки,
Такие масштабы, такие ресурсы.
Мне нравится голос стальной арматуры,
Поющей не хуже певцов фестиваля,
И можно присесть за мольберт и с натуры
Писать крановщицу по имени Варя.
На поле пустынном дома воздвигают,
И в небе строительный кран уплывает.
Стоит бригадир и рабочих ругает:
— Давай поскорее! Бетон замерзает!
Еще не порублены яблони старые,
Еще не разобраны избы и хаты,
Ребята-строители ходят с гитарами,
Поют, и у всех на руках циферблаты.
Уже общежитие многоэтажно
Взлетело над полем, пеленками машет.
Отрадно все это, и как это важно
Жильем обеспечить строителей наших.
Вот задали взбучку, вот задали встряску
Садам, огородам, где сохла малина.
Асфальт здесь проложен и катит коляску
Мамаша-строитель, маляр Антонина.
Улыбка — горячая, спелая вишня,
Походка — качанье волны забайкальской,
А сердце, я знаю какое, мне слышно!
Летит окрыленное счастьем и лаской.
Да здравствует армия юных и смелых,
Которая строит и денно и нощно,
Я славлю отчаянных, сильных, умелых,
Приветствую всех и в лицо и заочно!
Катался на паромах,
Катался на коровах,
Катался на конях,
И все мои катанья,
И все мои скитанья
Живут в моих стихах.
Стихи мои как кузов,
Который полон грузов,
Капусты, дынь, арбузов
И прочих огурцов.
В нем холст, пенька, дерюги,
Тюки из белой вьюги
Со звоном бубенцов.
Ау! И отзовется
Вода того колодца,
Где девушка смеется
И просит: — Ты бы спел!
Сегодня новолунье,
Мать у тебя певунья,
Ты сам на песни смел.
Трень-брень — и балалайка,
Души моей хозяйка,
Подпрыгнула, как зайка,
Пошла в задорный пляс.
И ходят половицы,
И юные девицы,
И старые вдовицы
С меня не сводят глаз.
Ау, мое веселье!
Ау, мое похмелье!
Ау, мои дороги,
Судьба моя, ау!
Я на тебя не плачусь.
Я в мире сильным значусь,
Беда идет — не прячусь,
Не падаю в траву!
Призадумались дубравы,
Осень в лиственных лесах.
Всесоюзный хлеб державы
Убран, взвешен на весах.
На просторах Казахстана,
На воронежских полях
Все, что в колос вырастало,
До зернинки в закромах.
На Алтае, на Кубани,
На полях родной земли
Всё старательно убрали,
Всё в большой амбар свезли.
Трактористы, комбайнеры,
Ваша выручка видна.
В закромах златые горы
Золотистого зерна.
Это вы и в дождь и в слякоть,
В неуют и в холода
Не хотели хныкать, плакать,
В поле шли, в свой цех труда.
Вся держава хлеб рожала,
Нежно нянчила его,
Хлебу — слава, людям — слава,
А они — нужней всего.
Хлеб державы — это домны,
Сталь, кипящая в печах,
Кран могучий, многотонный,
С дерзкой силою в плечах.
Хлеб державы — это книга,
Это формула, закон,
Даже солнце, как коврига,
Хлебом пахнет у окон!
Новый год. Куранты бьют
Под прямой чертой итога.
Году старому — салют,
Году новому — дорога!
Что такое год? Ступень
Восхождения к Коммуне.
Говорил о том тебе,
Старый год, я накануне.
Ты во многом преуспел,
Был масштабен, был этапен,
Трудовую песню спел
Сочный басом, как Шаляпин.
Новый год. Звенит хрусталь,
Жизнь идет. И нет застоя.
И гуляет по устам
Песня дружного застолья.
Песня наших дум и дел,
Всех вопросов и ответов,
Разве в чем-то есть предел
Для моей страны Советов?
Не стесняйся, Новый год!
Заходи в цеха и спальни.
Твердо знай, что наш народ
Трудовым усильем спаян.
Чего тебе, жизнь, от меня?
И так уж немало казнила.
Брала из большого огня
И счастьем минутным дразнила.
Чего тебе, бывший мой друг,
Ужели ты нежности просишь?
На улице наших разлук
Ты камень в лицо мое бросишь.
Чего тебе, жалкий рифмач,
В костюме подчеркнуто пестром?
Играешь ты с совестью в мяч,
А совесть с футболом не сестры!
Зачем это, море, ответь,
Так чайка тревожно летает?
— Затем, что я стало мелеть,
И мне глубины не хватает!
Вот так-то! Живем и спешим,
Угодничаем по-плебейски,
В пыли на лопатках лежим,
А думаем, что в поднебесье!
Елку новогоднюю скрутили.
А она кричит: — За что? За что?!
— Не кричи ты, мы тебя купили,
Деньги заплатили, вот и все!
И несут, бросают как попало —
На пол, на скамейку, на плечо.
Бури, непогоды испытала,
А такого не было еще!
В тамбур затащили, в тесный ужас,
Вмяли грубо в чьи-то животы.
А хозяин елки, поднатужась,
Выволок ее из тесноты.
Затащил в вагон, к окну поставил.
— Грейся! — приказал. — Уж так и быть! —
Как мне жаль, что нет законных правил
Для забавы елок не рубить!
Влюбленным хорошо! Они целуются,
Как голуби, воркуют и милуются,
А разлюбившим — тем наоборот,
На жизнь досада горькая берет.
Бранят друг друга, ищут недостатки,
Разоблачают гневно, без оглядки,
Находят друг у друга ревность, ложь
И в озлобленье диком точат нож.
Влюбленные несут свои улыбки,
Прощаются подолгу у калитки,
На звезды смотрят, нежно говорят,
Влюбленностью друг в друга жизнь творят.
Так поливайте цвет любви нестойкий,
Идите за любовь на бой жестокий,
Пусть будет с вами эта высота,
Иначе жизнь никчемна и пуста!
Осень рядит Ростов
В золотую парчу,
Дарит краски южанам
И мне, москвичу.
В переулке Газетном
Вечерний туман, тишина.
Ходит женщина в черном,
Я знаю, она влюблена.
Но любовь под запретом —
Есть муж, есть ребенок, есть дом,
И опасность большая
Нависла над этим гнездом.
А любовь как огонь,
Как пожар, как большая вода,
Образумить ее не дано
Никому, никогда.
Листья белой акации
Тихо летят на панель,
Но она не погибла,
Не надо, не плачьте о ней.
Вы поплачьте об этой,
Которая ходит и ждет
И любви потайной
Без оглядки себя отдает!
