Гомер - Илиада

И, обратившись к нему, крылатое слово промолвил:
"Сильно, о, старец, тебя притесняют бойцы молодые.
Мощь ослабела твоя, удручает тяжелая старость.
Медлит слуга твой теперь, и твои обессилели кони.
Но поспеши, на мою колесницу взойди и увидишь,

Тросовы кони какие, как быстро они по долине
Мчатся вперед и назад, то, преследуя, то, убегая:
Отнял я их у Энея, коней, возбуждающих ужас.
Слуги твоих доглядят; а этих мы бросим в сраженье
Против отважных наездников Трои: пусть Гектор увидит

Что не напрасно в руке и своим я копьем потрясаю".
Так он сказал. Не ослушался Нестор, наездник Геренский.
Двое дружинников храбрых, Сфенел и боец Эвримедон,
Стали пещись о конях быстроногих Геренского старца.
Оба героя меж тем в колесницу вошли Диомеда.

Нестор хлестнул по коням, забравши блестящие вожжи,
И очутился близь Гектора вскоре. Тогда сын Тидея
Дротом в него замахнулся, летевшего прямо навстречу,
Но не попал в Приамида; лишь друга его и возницу,
Эниопея, дитя непреклонного духом Фивея,

Светлые вожжи державшего, в грудь поразил меж сосцами.
Грохнулся он с колесницы, в то время как быстрые кони
Взвились назад, от него же душа отлетела и сила.
Страшная скорбь по вознице окутала Гектору сердце,
Но, и печалясь о друге, его он лежащим оставил,

Сам же другого возницу высматривал, храброго сердцем.
Быстрые кони тогда без вождя оставались недолго.
Архептолема, Ифитова сына, в толпе отыскал он.
Тот в колесницу поднялся, и Гектор вручил ему вожжи.
Быть бы несчастью тогда и ужасным делам бы свершиться

В город, как стадо баранов, троянцы бы загнаны были,
Если бы их не увидел отец и людей, и бессмертных.
Страшно он громом потряс и блестящую молнию бросил,
Наземь ее он поверг пред конями Тидеева сына;
Грозное пламя поднялось и запах от серы горящей.

Кинулись под колесницу, объятые ужасом кони,
А у наездника Нестора вожжи из рук ускользнули.
Он содрогнулся душою, и слово сказал Диомеду:
"Вспять повернем, сын Тидея! Бежим на конях быстроногих!
Разве не видишь, что Зевс не тебе посылает победу?

Ныне Зевесом Кронидом дарована Гектору слава,
После, быть может, опять уготовит и нам, коль захочет.
Ибо никто из людей не задержит решений Зевеса,
Даже сильнейший из них: Олимпиец безмерно сильнее".
И отвечал Диомед, сын Тидея, средь боя отважный:

"Это по истине, старец, разумное слово ты молвил.
Но бесконечная скорбь проникает мне в сердце и душу.
Скажет когда-нибудь Гектор, в кругу похваляясь троянцев:
Страхом объят предо мной, сын Тидея к судам устремился.
Будет он так похваляться. Пусть раньше земля меня скроет!"

И, возражая, сказал ему Нестор, наездник Геренский:
"Ты ли, Тидея могучего сын, это слово промолвил!
Если и выставит Гектор тебя боязливым и слабым,
Слову его не поверят троянцы, равно как дардане,
Жены ему не поверят троянских бойцов щитоносцев,

Те, чьих супругов цветущих во множестве в прах ты низринул".
Так говоря, быстроногих коней обращает он в бегство
Через смятение битвы, а мужи троянцы и Гектор
С криком ужасным во след посылают им звонкие стрелы.
Громко тогда закричал шлемовеющий Гектор великий:

"Слишком тебя, Диомед, быстроконные чтили данайцы,
Лучшее место давая, и яства, и полные чаши.
Ныне тебя почитать перестанут: ты женщине равен.
Мчись на погибель свою, о, трусливая дева! Как видно,
Ты на троянские башни, меня победив, не взберешься,

Не увезешь моих жен. Раньше твой уготовлю я жребий".
Так говорил он ему. Сын Тидея в душе колебался,
Не повернуть ли коней, не сразиться ль с противником силой?
Трижды он в бой порывался, колеблясь умом и душою,
Трижды с Идейских высот возгремел Промыслитель верховный,

Знак посылая троянцам победы, решающей битву.
Гектор тем временем громко кричал, побуждая троянцев:
"Други дардане, ликийцы, бойцы рукопашные Трои!
Будьте мужами теперь, помышляйте о бранной отваге!
Вижу, что мне благосклонный Кронид обещает победу

Вместе с великою славой, данайцам же гибель готовит.
Глупые! Стены успели они возвести пред судами,
Слабые стены, ничтожные, силе моей не помеха.
Ибо легко наши кони чрез вырытый ров перескочат.
Только, как будем вблизи от глубоких судов находиться,

Вспомните, други, тогда об огне, разносящем погибель,
Чтоб корабли я огнем уничтожил, самих же данайцев
Пред кораблями повергнул, мятущихся в облаке дыма".
Так говоря, он окликнул коней, ободряя их словом:
"Ксанф, и Подагр, и Эфон. И ты также, о, Ламп мой прекрасный,

Ныне, о, кони, вы мне отплатите за все попеченья
И за труды Андромахи, дитяти царя Этиона.
Вам подносила всегда она хлеба из сладкой пшеницы.
Вам наливала вина, когда сердце вас пить побуждало,
Раньше, чем мне, хоть ее быть горжусь я цветущим супругом.

Смело помчитесь вперед, полетите! Быть может, удастся
Несторов щит раздобыть нам: идет о нем слава до неба,
Будто он весь золотой, будто скобы его золотые.
Может быть, с плеч Диомеда, возницы лихого, мы снимем
Панцирь блестящий: его сам Гефест изготовил, трудившись.

Если все это возьмем, то надеюсь, что дети ахейцев
Скроются в эту же ночь на своих кораблях быстроходных".
Так говорил он, хвалясь. Негодуя, почтенная Гера
Двинула троном своим, и великий Олимп содрогнулся.
Слово сказала она Посейдону, великому богу:

"Горе! Ужель у тебя, о, земли колебатель могучий.
Сердце в груди не скорбит о погибели храбрых данайцев?
Много отрадных даров не они ли тебе отправляют
В Эги, равно как в Гелику? Старайся послать им победу!
Ибо, скажу, если б все мы, друзья аргивян, пожелали

Войско троянцев прогнать, помешав Громовержцу Зевесу,
Грусти предался б он верно, один восседая на Иде".
Ей, негодуя, ответил земли колебатель могучий:
"Дерзкоязычная Гера! Какое ты молвила слово!
Не пожелал бы сражаться я против Кронида, хотя бы

С помощью прочих богов, оттого что сильней он гораздо".
Так, обращаясь друг к другу, они меж собой говорили.
Тою порой все пространство меж башенным рвом и судами
Сделалось полным коней и ахейских мужей щитоносцев,
Скученных тесно. Стеснил же их Гектор, сын милый Приама,

Быстрому равный Арею: Зевес даровал ему славу.
Тут бы огнем беспощадным суда равномерные сжег он.
Если б почтенная Гера Атриду царю не внушила
Мысли войска ободрить, он и сам не бездействовал раньше.
Быстро направился царь к кораблям и палаткам ахейцев,

Длинный пурпуровый плащ, перекинув чрез мощную руку.
Стал он вблизи перед черным большим Одиссеевым судном,
Средним из всех кораблей, чтоб услышанным быть отовсюду —
На расстоянии между шатром Теламонова сына
И Ахиллесовой ставкой, — лишь эти вожди поместили

С краю свои корабли, полагаясь на доблесть и силу.
И закричал он тогда, громогласно взывая к данайцам:
"Стыд вам, аргивцы, о, трусы душой, лишь по виду герои!
Где же теперь похвальбы, уверенья, что всех мы сильнее,
Речи, которые вы на Лемносе тщеславно твердили,