Николай Рубцов - Собрание стихотворений

Реки не видел сроду
Дружок мой городской.
Он смотрит в нашу воду
С любовью и тоской!
Вода тепло струится,
Над ней томится бор.
Я плаваю, как птица,
А друг мой — как топор.

Космонавты советской земли,
Люди самой возвышенной цели,
Снова сели в свои корабли,
Полетели, куда захотели!
Сколько ж дней, не летая ничуть,
Мне на улице жить многостенной?
Ах! Я тоже на небо хочу!
Я хочу на просторы Вселенной!

Люди! Славьте во все голоса
Новый подвиг советских героев!
Скоро все улетим в небеса
И увидим, что это такое…

Только знаю: потянет на Русь!
Так потянет, что я поневоле
Разрыдаюсь, когда опущусь
На свое вологодское поле…
Все стихи про земную красу
Соберу и возьму их под мышку
И в издательство их отнесу —
Пусть они напечатают книжку!

Я не плыл на этом пароходе,
На котором в Устюг
                           плыли Вы,
Затерялся где-то я в народе
В тот момент
                 на улицах Москвы.
Что же было там,
                       на пароходе?
Процветала радость или грусть?
Я не видел этого, но, вроде,
Все, что было, знаю наизусть.
Да и что случилось там,
                                  в природе,
Так сказать, во мгле моей души,
Если с Вами я на пароходе
Не катался в сухонской глуши?
Просто рад я случаю такому
Между строк товарищей своих
Человеку, всем нам дорогому,
Как привет, оставить
                             этот стих…

Куда меня, беднягу, завезло!
Таких местов вы сроду не видали!
Я нажимаю тяжко на педали,
Въезжая в это дикое село!
А водки нет
                в его ларьке убогом,
В его ларьке единственном, косом…
О чем скрипишь
                        передним колесом,
Мой ржавый друг?
О, ты скрипишь о многом!..

Живу я в Ленинграде
На сумрачной Неве.
Давно меня не гладил
Никто по голове.

И на рабочем месте,
И в собственном углу
Все гладят против шерсти
А я так не могу!
Пусть с горя я напился
Я тоже человек!
Зачем не уродился
Я в двадцать первый век?!

Кто-то в верности партии клялся,
Кто-то резался с визгом в лото,
И стремительно в ночь удалялся
Алкоголик, укравший пальто.

В это время заснул Коротаев,
Как залегший в берлогу медведь,
Потому что у строгих хозяев
До утра не позволят… балдеть.

Среди обыденного
Окруженья,
Среди обыденных гостей
Мои ленивые движенья
Сопровождает
Скрип костей.
Среди такого окруженья
Живется легче
Во хмелю,
И, как предмет воображенья,
Я очень призраки люблю…

Уходите, мои печали,
Приодетые хулиганы…
Откричали, отвеличали,
Почесали свои калганы
И ушли
В дубовой обиде,
Ах ты, мол,
Гениальность вшивая!
…Я стою в обнаженном виде.
Знаю, что
Обо мне решили:
И талантливый,
А — г…но.
А Горбовскому — все равно.

Что бы в старости ни сталось,
Я представить не могу,
Что на склоне лет усталость
И меня согнет в дугу!

Даже в час пустой и скверный
Не поверю в ту муру.
Просто я, как всякий смертный,
Знаю то, что я умру.

Помню я про этот финиш,
Но не кинусь в бред и дрожь,
Мол, куда стопы ни двинешь,
Все равно туда придешь!

На земле, где так отчаян
Жидконогий род пройдох,
Жить по-разному кончают:
Рузвельт умер,
                     Геринг — сдох!

— Кто ты?—
                  сурово спросил Чингисхан.
— Рощункин я, — отвечает Иван.
— Русский? — угрюмо спросил
                                           Чингисхан.
— Что ты пристал?—
                              возмутился Иван,
Вызвал его на сражение в дол,—
Пал в этой схватке
                          ужасный монгол…
Годы неслись, как свирепая
                                         Бия,—
Рощункин встретил однажды
                                           Батыя.
— Кто ты?—
Спросил Чингисхана потомок.
Зря был потомок
                       надменен и груб:
Рощункин вызвал его
                               из потемок
И превратил в обезглавленный труп…

«Явлений,
                    дел,
                           событий груда…»
Поверь, здесь много чепухи.
Ну, разве пишутся стихи
Так прозаически,
Так грубо?

Пустого слова,
                    с виду броского,
Написанного впопыхах,
Ты не найдешь у Маяковского
В публицистических стихах.

Еще смешней в стихах лирических
Похожим быть на петуха.
Ведь сила строчек поэтических
Совсем не в громкости стиха.

…Ты называешь солнце блюдом —
Оригинально. Только зря:
С любою круглою посудой
Светило сравнивать нельзя!

Зачем же с вычурностью скучной
Писать крикливым языком?
Пусть будет стих простым и звучным,
И чувство пусть клокочет в нем!

Моя родина милая,
Свет вечерний погас.
Плачет речка унылая
В этот сумрачный час.
Огоньки запоздалые
К сердцу тихому льнут.
Детки (…) малые
Все никак не уснут.
Ах, оставьте вы сосочки
Хоть на десять минут.
Упадут с неба звездочки,
В люльках с вами заснут…

Веревка, яркое белье,
А во дворе играют дети.
В потемках прячется жулье…
Всё есть на этом белом свете!

Когда запоет радиола
                                в парке у нашего дома,
И девочка возле забора
                                стоит, ожидая кого-то,
Когда ты выходишь из дома,
                         и смотришь на все безразлично,
Грущу сильней,
Но прежних дней
Мне ни за что не вернуть!

Нам было тогда по семнадцать,
Теперь нам обоим по двадцать,
Но будто не только три года,
А целых полвека прошло:
Настолько с тобой изменились,
Настолько с тобой огрубели…
Грущу сильней,
Но прежних дней
Мне ни за что не вернуть!

Пили всякую фигню,
Заглянул потом в меню,
А в меню ни то, ни сё —
Выпил пива, да и всё!