Николай Рубцов - Собрание стихотворений

Пили всякую фигню,
Заглянул потом в меню,
А в меню ни то, ни сё —
Выпил пива, да и всё!

Неужели
                одна суета
Был мятеж героических сил
И забвением рухнут лета
На сиротские звезды могил?

Сталин что-то по пьянке сказал —
И раздался винтовочный залп! —
Сталин что-то с похмелья сказал —
Гимны пел митингующий зал!

Сталин умер. Его уже нет.
Что же делать — себе говорю, —
Чтоб над родиной жидкий рассвет
Стал похож на большую зарю?

Я пойду по угрюмой тропе,
Чтоб запомнить рыданье пурги
И рожденные в долгой борьбе
Сиротливые звезды могил.

Я пойду поклониться полям…
Может лучше не думать про все,
А уйти, из берданки паля,
На охоту,
                в окрестности сел…

Пришла, прошлась по туалету
Стара, болезненно бледна.
Нигде глазам отрады нету,
Как будто здесь была война!
Опять какая-то зараза
Сходила мимо унитаза!
Окурки, пробки, грязь… О, боже,
За что казнишь меня, за что же!
В ребятах тоже
                        нет веселья!
Улыбки сонно ей даря,
Еще качаются с похмелья,
Отметив праздник Октября!

Перед большой толпой народной
Я речь на площади держал!
Очнулся в камере холодной,
Со мною рядом друг лежал.
За что! Я спорил с капитаном!
Но верный друг, повесив нос,
Сказал: — Не спорь!
                                   Пока наганом
Он речь свою не произнес!

Сакс фокс рубал, дрожал пол
От сумасшедших ног.
Чувак прохилял
                            в коктейль-холл
И заказал рок.

Лицом был чувак ал,
Над бровью — волос клок.
Чувиху чувак позвал,
И начал лабать рок.

Чувиха была пьяна.
И в бешенстве лабы той
Вся изошла она
Истомою половой.

Под юбкой парок дымил,
И мокла капрона нить,
На морде написан был
Девиз: "Торопитесь жить!"…

Зубами стиляг сверкал
        Коктейль-холл,
Сакс фокс рубал,
        Дрожал пол…

Ползает ручей в зеленой траве,
Скучный ручей, незвонкий…
Мысли перепутались в голове
От выпитой самогонки…
Я жизнь
           за силу ее
                          люблю,
Но нет для души раздолья,
Чувство от чувства не отделю,
Радость смешана с болью!
От детских грез
                       я давно отвык,
И нет утешенья в мире,
Как узнать,
                 из чего я возник
И для чего предназначен в мире?
И почему это ползает по траве
Вот этот ручей незвонкий?
…Все перепуталось в голове
От выпитой самогонки!

При шумных звуках торжества
В студенческой столовке
Кидал я пьяные слова,
Как будто поллитровки!

А утром вижу — мать моя! —
Печально свесив ножки,
Сидят на стуликах друзья
И допивают крошки.

Хотелось лица всем умыть,
Всех обласкать глазами,
Всех напоить и накормить
И сдать за них экзамен!

И подарить за них духи
Девчонкам, если нужно,
И написать за них стихи, —
Учитесь только дружно!

Нам силы хватит лет на сто!
За всех — за нас и предков —
Еще мы выпьем! И на стол
Стакан поставим крепко!

Романов понимающе глядит,
А мы коньяк заказываем с кофе,
И вертится планета и летит
К своей неотвратимой катастрофе…

До последней темноты
Носимся, как танки!
Не вернемся — я и ты —
С этой погулянки!

Добрый гость, а не бандит,
Я — в дыму дурмана.
Но меня не пощадит
Ревность атамана!

Станут финками колоть,
Набегут бульдоги, —
Голова, как спелый плод,
Скатится под ноги!

Или просто — на снежок,
Болтанув ногами,
Тело рухнет, как мешок
С глупыми стихами!

В лагерях мои враги
Будут не впервые
Слезы лить, как батоги,
Длинные и злые!

До последней темноты
Вой гармошки!
Все ребята — как коты,
А девки — как кошки…

Вот возьму
И стану метким!
Или опрометчивым.
И однажды
В дом к соседке
Вдруг нагряну
Вечером!

Мол, давай-ка
Мы попроще
Рядышком сядем?
Мол, давай
Ты будешь тещей,
А я тебе
Зятем?
Загуляет под
Бандуру
Все село угрюмое…
Голова моя —
Не дура:
Что-нибудь да
Думает!

Стоит изба в лесу
                         сто лет.
Живет в избе
                  столетний дед.
Сто лет прошло,
                      а смерти нет,
Как будто вечен
                        этот дед,
Как вечен лес,
                    где столько лет
Он все хранил
                     от разных бед…

Мойся, Джерри,
                      милый друг.
Жаль, поклонников твоих
                      так узок круг.

И дубы вековые над нами
Оживленно листвою трясли.
И со струн под твоими руками
Улетали на юг журавли…

Море черного цвета,
Снег на горах.
Это начало лета
В наших местах!

Огромный мир
По-прежнему не тих.
Они грозят.
Мы сдерживаем их…

Да будет тот счастливый вечер,
Когда за праздничным столом
Ты будешь водкой обеспечен
С большим семейным пирогом.
И вновь, забытым чувствам внемля,
Сквозь поздравлений громкий шквал
Ты вспомни пасмурную землю,
Сплошь состоящую из скал.
Как волны грохали за бортом,
И, над ведром разинув пасть,
Бранился ты на воздух спертый,
На сногсшибательную трясь.
Все-все припомни для начала,
И, над столом поднявшись в рост,
Провозгласи, в руке с бокалом,
За тех, кто в море, — первый тост!

Пишу шутя
Стихи пустые
Финтикультя —
        шестые!

Все, что написано мной
Грубого, низкого, пошлого,
Я не считаю игрой
И пережитками прошлого.
Нет, не писал безрассудно я.
И говорю не напрасно:
Жизнь наша флотская трудная
Все же прекрасна!