Николай Рубцов - Собрание стихотворений

Пусть в дальнем
                        домике твоем
Никто ни с кем не лается.
Пусть только счастье
                         входит в дом
И все, что полагается.

Подморозило путь наш древний,
Неожиданный холод лют!
Ходим, съежившись по деревне,
Ищем денег. И нам дают.

Нам, конечно, дают немного.
Говорят: — Мол, ребята те…
— Благодарствуем! Слава Богу!
Праздник будет на высоте!

С полных кружек сдувая пену,
Всенародный поддержим тост!
И опять — на ночную смену
Электричкой за сорок верст…

Звезды как звезды.
        Беда лишь в том,
Что нет туалета рядом.
Я не романтик:
        Зайду за дом
И звездам
              задам
                      задом!

В укромной комнате своей,
Не допуская пьяных оргий,
Среди гуляющих гостей
Сидел я, маленький и зоркий.

Сидел я трезвый, как дитя…
Отвеселились забияки
И удивлялись, уходя,
Что эта ночь прошла без драки.

Во всех компаниях, друзья,
Когда пируете до зорьки,
Необходим, конечно, я
Спокойный, маленький и зоркий.

Ах, отчего мне
Сердце грусть кольнула,
Что за печаль у сердца моего?
Ты просто
В кочегарку заглянула,
И больше не случилось ничего.
Я разглядеть успел
Всего лишь челку,
Но за тобою, будто за судьбой,
Я выбежал,
Потом болтал без толку
О чем-то несущественном с тобой.
Я говорил невнятно,
Как бабуся,
Которой нужен гроб, а не любовь.
Знать, потому
Твоя подруга Люся
Посмеиваясь, вскидывала бровь?
Вы ждали Вову.
Очень волновались.
Вы спрашивали: «Где же он сейчас?»
И на ветру легонько развевались,
Волнуясь тоже,
Волосы у вас.
Я знал
Волненья вашего причину
И то, что я здесь лишний, —
Тоже знал!
И потому,
Простившись чин по чину,
К своим котлам по лужам зашагал.
Нет, про любовь
Стихи не устарели!
Нельзя сказать, что это сор и лом.
С кем ты сейчас
Гуляешь по Форели?
И кто тебя целует за углом?
А если ты
Одна сидишь в квартире,
Скажи: ты никого к себе не ждешь?
Нет ни одной девчонки в целом мире,
Чтоб про любовь сказала: «Это ложь!»
И нет таких ребят на целом свете,
Что могут жить, девчонок не любя.
Гляжу в окно,
Где только дождь и ветер,
И вижу лишь тебя, тебя, тебя!

Лариса, слушай!
Я не вру нисколько —
Созвучен с сердцем каждый звук стиха.
А ты, быть может,
Скажешь: «Ну и Колька!»
И рассмеешься только: ха-ха-ха!

Тогда не сей
В душе моей заразу —
Тоску, что может жечь сильней огня.
И больше не заглядывай ни разу
К нам в кочегарку!
Поняла меня?

Погода какая!
                      С ума сойдешь!
Снег, ветер и дождь-зараза!
Как буйные слезы,
                               струится дождь
По скулам железного Газа.

Гости у нас.
                   Не такие, как ты.
Пьют водку и гложут кости.
Не слишком ли много
                                     у нас темноты
От вас, дорогие гости?

Все пьют и жуют
                              и жужжат: жу-жу…
Дождь, ветер… Фонарь маячит…
На памятник Газа
                                 в окно гляжу:
Железный! Чего же он плачет!

Мы буквы изучим на первых порах,
А после помчимся на полных парах!

Поэт вокруг своей оси
Всегда вращался, как планета, —
Ведь каждый миг душа поэта
Полна движения и сил!

…Дышу натружено, как помпа,
Дышу, осиливая грусть.
Лежу противный, будто бомба,
Не подходите — я взорвусь!

Но встану окна распахнуть —
И ветра свежесть ледяная
Звенит, волненьем наполняя
Мою прокуренную грудь.

Друзья, ко мне на этот раз!
За пару дружеских словечек
Велю зарезать двух овечек,
Вина достану — все для вас!

Для вас прочту, имея такт,
Свой стих — любимый и ударный,
Хотите — каркайте: «Бездарно!»
Простите только, что не так…

Они поют, куют и пашут.
Когда ж обижены за жизнь,
они кричат, руками машут,
как будто только родились!
Чего хотят они,
            созданья,
с клеймом в начале и в
            конце?
…Ты научись на их страданья
смотреть с улыбкой на лице.
Ты, как дурак, не прыгай в
            пламя
спасать младенцев и уют,
и если надо будет знамя —
возьми,
            какое подадут.
В конце концов железным матом
прокляв сожителей своих,
ты нищим будь или
            богатым,
но независимым от них!
И если ты сумеешь это,
я первым буду в этот раз
за то, чтоб кончили
            кастетом
тебя, глупейшего из нас!
…И все равно в динамик
            хлипкий —
попробуй их останови! —
кричат отчаянные скрипки
о жажде счастья и любви!

Встретил нас Налдеев, встретил нас Шувалов,
Собралась веселая семья:
Вадик Куропаткин, Миша Шаповалов,
Роза Хуснутдинова и я!

Вадик Куропаткин стать марксистом хочет —
Маркса поднимает он на щит.
Миша Шаповалов весело хохочет!
Роза Хуснутдинова молчит…

Ты — Передреев,
Я — Рубцов.
Давай дружить
В конце концов!

Быть может, я для вас
                                в гробу мерцаю,
но должен я сказать
                              в конце концов:
я — Николай Михайлович
                                      Рубцов —
возможность трезвой жизни
                                         отрицаю…

Последняя растоптана гитара,
Последняя разорвана гармонь!
Последняя красавица Тамара
Зарезана и брошена в огонь!..

Нас на Вою
вызвал Лёва.
А на Вое
нету клёва.

Если жизнь начать сначала,
Все равно напьюсь бухой
И отправлюсь от причала
Вологодчины лихой.
Знайте наших разгильдяев!
Ваших, так сказать, коллег!
— Где, — спрошу я, — человек
По фамилии Куняев?
И тотчас ответят хором:
— Он в Москве! Туда катись!
И внушат, пугая взором:
— Там нельзя греметь запором
И шуметь по коридорам:
Он описывает жизнь!
И еще меня с укором
Оглядит: — Опасный вид!
Мол, начнёт греметь запором
Да шуметь по коридорам,
То-то будет срам и стыд!
Гнев во мне заговорит!
И, нагнувшись над забором,
Сам покрою их позором,
Перед тем спросив с задором:
— Кто тут матом не покрыт? —
Кроя наших краснобаев,
Всю их веру и родню,
— Нужен мне, — скажу, — Куняев,
Вас не нужно — не ценю!
Он меня приветит взглядом
И с вопросом на лице
В цэдээловском дворце
Помолчим… с буфетом рядом!