В движенье отползающей передрассветной мглы
Танцуют чуть качающиеся голые стволы...
Задумчивое уханье серьёзных серых сов
С каштанов разгоняет легкомысленных дроздов.
А совы говорят почти людскими голосами,
И лес подсвечен отраженьем окон. А из них –
Пообщаться с птицами или бурундуками –
Небритые и заспанные лица водяных.
С совами у них немало обших тем,
Да нету территории, доступной тем и тем...
На берегу коряги развалились подремать,
Что там за кустами – может, лань, а может, пень?...
Звери настоящие
попрятались в тень,
Кто там промелькнул – и водяному не понять.
Вверх – большой шуршащий и, похоже, безголосый,
По уклону медленный кентавр на двух колёсах.
У него колёса вместо четырёх копыт –
Как понять, какому миру он принадлежит?
Скрип ли шестерёнок, или цоканье и стук.
Перед ним светящийся ползущий круг...
А стволы танцуют – не перестают,
Совы меж собой о чём-то важном ух – ха – ют,
Но секретов зверьих водяным не выдают...
Ну, о чём там совы, и деревья, и вода?
Мне и водяного не понять-то никогда.
Разве нам узнать, о чём он
булькает со дна?
День. Умолкли совы. Гладкий пруд. И ни окна.
27 января 2012
* * *
Парижская зима – только эхо северных.
Так на фотке легко, ведь невнятен масштаб,
Принять за овраг сантиметровую расселину,
Или за кокосовый орех – каштан.
Слоисто заиндевелые окна трамвая
Заставят мирок скамеек целым светом казаться,
Так что тем, кто настоящей зимы не знает,
На трамваях сегодня лучше уж не кататься.
Это эхо севера – в нём памяти нет,
Никуда из зимы не вывезет трамвай,
Остановка? Ну, выйди на белый свет,
Да какой он там белый! Цветёт айва!
Времена перемешаны – край через край.
А в трамвае ли, в метро – ни лета ни зимы,
Тут хоть всю дорогу Вивальди играй –
Не понять, в когда заехали мы...
Из трамвая выйдешь – и хоть кой-где цветы,
А в вагоне – только срезанные, без корней,
Вот такие букеты возим и я, и ты...
А меж входом и выходом – ни минут, ни дней...
И в строчках, написанных в городском
Транспорте – ни температур, ни дат:
Точка входа, точка выхода (хоть ночью, хоть днём),
И движенья не видно, только – результат,
Начало – конец. Обокраденное зренье.
В промежутке – бывают слова, но не трава.
Да, эхо зимы, да, слабое отраженье,
Но и от него гудит голова...
А всё-таки выйдешь – и цветёт айва!
30 января 2012
СОНЕТ БЕРЕГАМ ЛУАРЫ
Париж мы видим оптикой Бальзака,
А Ларошель – через бинокль Дюма,
Пруст, не своди длиннотами с ума!
А вот Рабле – не надоест однако,
К тому же до него теперь от нас
Каких-то два часа по автостраде...
И вот уже Шамбор в лесной ограде,
И триста башенок – отрада глаз
Ну, как бы поболтаться с вами там,
В кружке двух Франсуа (и многих дам!),
Увлечься трепотнёю Маргариты,
Ответить на сонеты Дю Белле...
Пока течёт Луара по земле
Не будут наши козыри побиты!
5 февраля 2012
ТРОЙНАЯ ОДА К ВРЕМЕНИ
1.
Французского стиха старинный шестистопник
Зачем-то вдруг меня запряг в своё ландо
И гонит, не поняв, что старый русский гопник
Мог спутать фа-диез с тяжёлым нижним до.
По-разному звучат все эха, память, стены...
На странные куски весь город раскрошив:
Вот чашка и бокал, вот руль – но всё мгновенно –
За стёклами кафе, за окнами машин.
То выторчит кабак, то пробегут витражи,
То бронзовый большой зелёный зад коня,
А кто мимо кого плывёт – неважно даже, –
Я торможу, или
бульвар, в виду меня?
Вон бронзовый Бальзак с внимательной усмешкой
Следит за сотнями прилавков и витрин.
Ну что ж, месьё Бальзак, ты продолжай, не мешкай,
Их множество вокруг, а ты ведь тут – один!
Машинам миновать насмешливого взгляда
Не разрешит Бальзак! Король бульвара – он,
И это неспроста: ему ведь было надо
Договориться с не-надёжностью времён!
Чем медленней идёшь, тем торопливей время,
Вот ты спешил, бежал, чтобы ползло оно...
А чуть замешкайся – оно танцует с теми,
Кому шестнадцать лет: ему ведь всё равно!
Оно прикинется то веком, то моментом,
То стянется в клубок – само себе назло...
Ну а пока – стучит по всем бордовым тентам
Назойливым дождём, чуть замутив стекло,
Мы смотрим из машин – оно остановилось,
Топочет в тротуар, или бурчит «Спеши»,
Стоишь на улице – оно (скажи на милость!)
Уже за стёклами мелькающих машин!
Кто за рулём один – тот в самом деле едет
Вдвоём: ведь позади незримый пассажир,
Он долговечнее гранита или меди.
Ты видел взгляд его?
Ну что ж – перескажи!
Поток машин плывёт, ритмично обтекая
Недвижные дома, ограду Тюильри...
Что ж, всё текучее – судьба его такая –
Прочнее каменного, что ни говори!
2.
Рим. Тибр всё течёт, и ролью ротозея
Вполне доволен! Как ни злись, как ни гони –
Смеётся дьявольски, что арки Колизея
У реставраторов выпрашивают дни...
Вот так и питерские злые наводненья:
(Предчувствует вода асфальтовое дно!)
В трамвайных окнах – тоже вечное движенье,
А что там движется, воде ведь всё равно!
За окнами темно, и тут уж не до гонки...
А что разрушено – в стекле отражено.
Бегут по встречным рельсам силуэты конок,
И призраки дворцов, и всё, что снесено...
3.
Бывает анонимное существованье...
Чего? В том-то и суть, что это ничего –
Для нас обычно принимает очертанья
Деревьев ли, домов... Невесть куда его
Заносит... Нас оно и зорче, и упорней,
Точней определить его я не готов.
Быть может, это слов невысказанных корни –
Слов, или может снов?
Полёт сов и часов...
(Не сами птицы. Нет!) Важней процесс полёта,
А кто куда летит... Мотив никак не нов...
Куда-то как-то кто-то с чем-то для чего-то...
О, если бы найти хоть что-то глубже слов...
5 февраля 2012
* * *
Расцвели невовремя цветы...
И мороз, как мастер дел стеклянных,
Виртуоз, что с острова Мурано,
Краски сохранив до темноты,
Их шлифует шкуркою тумана.
И остекленённые цветы
Звонкостью canzonе veneziana,
Словно колокольцем каравана,
Встретят приближенье темноты...
Сумрак тихий пальцами ветвей
Двигает медлительно куда-то
Рычажок ночного реостата –
Как в театре – каждый миг темней!
Сумрачный цвет неба – неглубокий,
Будто бы компьютерный экран.
А деревьев странная игра
Так ритмична, будто чьи-то руки,
Горизонт клавиатуры тронув,
Напечатают на небе сонном
Некие невидимые строки.
Как понять, что скрыто в тех словах,
Где он, взгляд пророка Даниила?..
Но как только свет рука включила,
Все загадки скрылись в зеркалах.
Вот экран стал зеркалом чуть сонным...
Что ж исчезло в мире заоконном?
Смазались цвета, и звон затих?
Вот и звёзды – гроздья жёлтых мидий...
Всё осталось! Только мы не видим
Ничего, кроме себя самих...
А раз так – на том и кончен стих.
7 февраля 2012
«ШЕКСПИР И КОМПАНИЯ»
Памяти Жоржа Уитмена,
знаменитого парижского букиниста,
создателя и хозяина магазина
«Шекспир и компания».
Весною сумерки ленивы
И не враждебны никому,
Деревья в воздухе парят и
Осколки позднего заката
Со столиков сметают тьму,
Витрины отражают криво
То бледно-розовых тонов
Бокалы – чашечки цветков –
То жёлтым расцветает пиво,
Махровый цвет бордо – бордов,
А рядом – магазин Шекспира
