В тиши ýтра
По утрам я цежу тишину,
Пью её по глоточку, смакуя.
Лень себе не вменяю в вину,
Ни о чём не грущу, не тоскую.
Созерцанье для нас просто блажь:
И ментальность не та и порода.
Суеты и болтливости стаж
Упраздняет порой лишь природа.
Когда слушаешь шелест травы,
Шёпот ветра и вод водоёма,
Затихает «базар головы»,
И душа кем–то тихим ведóма
В тот волшебный чарующий край,
Где нет места тоске и печалям, –
В воскрешающий солнечный рай…
Тихо плещет вода на причале.
С ивы каплет на мостик слеза.
Водомер на конёчках промчится.
Золотая слетит стрекоза
На цветок кое–чем подкрепиться.
Что–то шепчет на вóду тростник,
Головою лохматой кивая.
В глубине бьёт холодный родник,
И вода дышит, будто живая.
Бархат свой набирает рогóз.
Элодéя сквозь сумрак чуть светит.
Запах свежий озона и гроз
На волне донесёт лёгкий ветер.
На мостках у прозрачной воды
Вспомню я про буддистов–японцев,
Что умеют сквозь сумрак беды
Видеть тихую радость и солнце.
Вот опять стали слышны шумы:
Ловят звуки локаторы–уши.
К тишине непривычные мы.
Иль к молчанью болтливые души?..
25 июня 2008 г.
И странных снов причудливая вязь,
И нитей жизни чýдное сплетенье,
И всех миров космическая связь,
И муки творчества и блажь творенья, –
Всё это, жизнь, явления твои,
Твои причуды и метаморфозы.
Обманчив твой благополучья вид,
Где спят шипы в благоуханье розы.
Считали, мы – хозяева судьбы,
На деле же – невольники с галеры.
Мы живы только милостью Судьи
От энной прошлой и до новой эры.
Решения выносим. Скор наш суд
Над нашим ближним, ставшим сразу дальним.
Post factum вспомним: нас самих спасут
Прощенье, сладость слёз исповедальных.
Мы ходим все по острию ножа:
Сегодня есть, а завтра точно ль будем? –
И наши судьбы Мойры сторожат.
Как мы опасно и живём и сýдим…
29 июня 2008 г.
Возвращаюсь к себе, возвращаюсь.
В круге жизни, как белка, вращаюсь.
Я собой так надёжно забыта
Из–за спешки, работы и быта.
Как проблемно теперь развернуться
И к себе, первозданной, вернуться.
Как найти то исконное нечто,
Что взаймы одолжила мне вечность?..
«Вещь в себе» как теперь обнаружить,
Если ясности нет и снаружи,
Если вся – парадокс антинóмий?.. –
Сейф закрыт, стёрт от времени номер.
Может, что–то мне предназначалось,
Не начавшись, однако, кончалось.
То ли цельности мне не хватило,
То ли мужества духа и силы.
Я жила, потихоньку, помалу
Предавала себя, предавала…
Конформизм, ложь во благо, уступки,
Да толченье воды в древней ступке.
Впопыхах поедая свой завтрак,
Обещала себе: «Завтра… завтра
Я начну своё утро иначе.
Всё осмыслю, всё переиначу,
Напишу себе план на листочке,
Все расставлю искомые точки.
Только «завтра» когда наступало,
Я опять на себя наступала.
Вспоминала порой, глядя в небо:
Жизнь идёт. Не единым же хлебом…
Не пора ли к истокам вернуться,
Укрепиться, стоять и не гнуться,
Полуправдою не обольщаться,
Срок настал: возвращать и прощаться.
С чем придёшь ты навéрх к Кредитору? –
В урожае твоём столько сору,
Много плéвел и мало пшеницы,
А тебе всё мерещится Ницца,
Всё мечты о морях да лагунах.
А не хочешь оградки чугунной?..
Даже тот, кто и больше достоин,
Лишь креста от судьбы удостоен.
А тебе с твоим духом болезным
Паче нищих мечтать бесполезно.
Не порхать бы в мечтах, а трудиться, –
Хлеб насущный тяжёл и для птицы.
Плод гнилой у безделья бывает, –
Каждый в поте свой хлеб добывает.
Труден путь созиданья от века:
Сóлон, сóлон нектар человека.
Возвращаюсь к себе, возвращаюсь.
Или вновь на свой счёт обольщаюсь?..
27 июня 2008 г.
Шум дождя, шуршанье капель,
Шорох шин, шипенье луж…
Хорошо под дождик плакать,
Слушать шёпот мокрых душ
Лип, черёмух и акаций,
И понурых тополей, –
В час, когда начнёт смеркаться,
Плакать в сумраке аллей.
Плакать тихо, плакать молча,
Ни о ком и ни о чём,
От избытка грусти, жёлчи,
Плакать дождику в плечо.
Он поймёт, он успокоит,
Шелестящих слов найдёт,
Чтобы справиться с тоскою.
Он идёт, идёт, идёт…
Шум дождя и шелест листьев,
Шорох, шёпот, мокрый шёлк.
Будто ходит кто–то близкий,
Кто в забвенье лет ушёл…
5 июля 2008 г.
Люблю тишину я в своём домý
Когда различимы отдельные звуки.
В них слышу природу, а не страну:
Лягушек, птиц и кукушкины «куки».
Когда тишина (в домý, не ума),
Можно порой кое–что расслышать:
О чём я с собой говорю сама –
«Вещь в себе»[15], а не «съехала крыша».
А если вдруг слышу часов «тик–так»,
Значит, беседа внутри умолкла,
С «вещью в себе» утрачен контакт,
Сижу и глазею в окно без толка.
Она относительна, тишина,
В сравненье с вечером, утром тихо.
Смакую тишь, как глоток вина,
Лечусь тишиной от нервного тика.
Пора тишины причаститься, пора.
Душа от шумов передышки просит.
Но за окном уж орёт детвора,
«Собака лает и ветер носит»…
Как быстро в душе наступает раздрай,
Когда суеты долетают звуки,
На «нет» убывает мой тихий рай.
Шум жизни глушит кукушкины «кýки»…
Июнь 2008 г.
Моя прекрасная земля!
Как хороша ты в ранней дымке,
Когда волшебная заря
Играет радугой в росинке!
Вся в малахитах и в цветах,
Зовёшь живых на праздник жизни.
И мил мне щебет ранних птах
В час, когда спит ещё отчизна.
Не явлены дымы, шумы
В цигарках труб и бранных горлах.
Ты спишь в покоях тишины,
Как бог, торжественно и гордо.
И лепестками чýдных роз
Весь горизонт, как ложе, устлан,
И облачко, как винограда гроздь,
И травы все в жемчужных бусах.
Туман, разлитый над рекой,
Открыл волшебную завесу,
И вот уже подать рукой
До призраков и леших лéса.
И синевой блестит асфальт,
Промокший от ночного ливня.
И жизни бренной шум и фальшь
Уносит в сумрак поезд длинный.
Льёт золото и бирюзу,
Всё ярче, ярче утро светит.
А за вчерашнюю слезу
Одна моя душа в ответе.
3 июля 2008 г.
В полýтора кварталах от беды,
От старческого хлипкого ненастья,
Мы счастья дружбы жаждем, как воды,
Как ждёт прощенья грешник и причастья.
Так одиночества запущена болезнь,
И впереди душе сулят мытáрства,
И в дом души вселились боль и лень,
Что нет от грусти сласти и лекарства
Сильней, чем дружбы благостный туман,
Что прикрывает будущее дымкой,
И теплоты участливый обман,
И соприсутствие другого невидимкой.
И кажется, мы в мире не одни,
В пасть одиночества не брошены судьбою,
И красит слово дружеское дни,
И мир в тебе и мир других с тобою.
Но день пройдёт и вновь наступит день,
И внутреннее обомлеет зренье:
Ты для друзей – их собственная тень.
И горьким будет позднее прозренье…
23 июля 2008 г.
Утро «тупейного» художника слова
Золотая пора листопада
Впереди, а пока что июль
Светит вишней – рубинами сада
В садоводческом местном раю.
Солнце жарит, и глубь водоёмов
Прогревается день ото дня,
И обитель русалок зелёных
Зазывает, прохладой маня.
И, оставив вопросы про вечность,
Про «что делать», «иметь или быть»,
Выбор делает род человечий
Жизнь саму ради жизни любить.
После дач, огородов, работы
Превращается в рыб потный люд,
Все оставив дела и заботы, –
Смотришь нá воду: «мысли плывут».
И у пляжа – крикливая стая:
Там кишит от народа река,
Принимая в себя, полоскáя
Обнажённое тело греха.
И завален травой подоконник:
Там, все жёлтые свечки возжёг,
Воскуряет свой дух ладан–донник…
А в душе снова боль и ожог.
И оса угрожает в окошке,
И не радует утренний свет,
И скребут на душе злые кошки, –
Нет исхода и выхода нет.
Вылив смрадный ушат поношений,
Ненадёжный мой «тыл» сладко спит.
И, уткнувшись в тупик отношений,
Ищет выход «тупейный» пиит…
15–16 июля 2008 г.
Ложка дёгтя в бóчке жизни
Назло безумствам всех стихий,
Всем поражениям и бéдам,
Из мук своих растим стихи,
Мизéрным радуясь победам
Над злом, над призраками тьмы,
Над чернотой грядущей ада,
Которой так страшимся мы,
Куда нам, ну, никак не надо.
И познавая в Слове грех,
Мы плачем о своём паденье,
А коль смеёмся – горек смех:
За ним падений наших тени.
Свой грех оплакав и приняв
И промысел, и провиденье,
Без осужденья, не виня,
Прими и ближнего паденье.
Вкушая дней коварный мёд,
И втóря жизни, словно бреду,
Мой ближний даже не поймёт,
Что только что меня он прéдал.
С усмешкой горькой на устах,
Ищу слова и дух прощенья,
От всех и от себя устав:
Не нам судить, не мне отмщенье…
11 июля 2008 г.
