Ложка дёгтя в бóчке жизни
Назло безумствам всех стихий,
Всем поражениям и бéдам,
Из мук своих растим стихи,
Мизéрным радуясь победам
Над злом, над призраками тьмы,
Над чернотой грядущей ада,
Которой так страшимся мы,
Куда нам, ну, никак не надо.
И познавая в Слове грех,
Мы плачем о своём паденье,
А коль смеёмся – горек смех:
За ним падений наших тени.
Свой грех оплакав и приняв
И промысел, и провиденье,
Без осужденья, не виня,
Прими и ближнего паденье.
Вкушая дней коварный мёд,
И втóря жизни, словно бреду,
Мой ближний даже не поймёт,
Что только что меня он прéдал.
С усмешкой горькой на устах,
Ищу слова и дух прощенья,
От всех и от себя устав:
Не нам судить, не мне отмщенье…
11 июля 2008 г.
Не ищи виноватых в судьбе –
Ни страны, ни вождей, ни евреев.
Здесь зато эффективней средь бед
Мысль о рае, чем где–либо, греет.7
августа 2008 г.
Я летала в детских снах, летала,
Я была и рыбою, и птицей,
И когда–то тайну крыльев знала.
А теперь такая дрянь мне снится.
То погоня, то проникновенье
Жутких тáтей в мирное жилище. –
Не полёт, но камни преткновенья,
Прах земной душевно–пресной пищи.
Вот сегодня кот под утро снился
С выцветшими белыми зрачками,
Всё ко мне он лáстился–мостился,
Как какой–то бесприютный Каин.
От кота я ловко убегала
И прозрачной закрывалась дверью;
Я его жалела, но не стала
Связывать судьбу свою и зверью.
И стихи сквозь сумрак пробивались, –
Я теперь не помню смысла строчек, –
Поветелью в сны мои вплетались:
Я спала, мне спать хотелось очень.
Утром встала, шлейф из снов растаял.
Что за странность сны – души творенье?
Почему я больше не летаю?..
Кто диктует в снах стихотворенья?..
Конец июля 2008 г.
Двѝжима мечтами и гормонами,
Юность птицу счастья вечно ищет.
Старость ищет с совестью гармонии
Да доступной для протезов пищи.
9 августа 2008 г.
Истина хорошо, а счастье лучше
Дверь истины навеки запертá.
Нам слышен слабый шорох лишь за дверью.
И мáнит, и страшит последняя черта,
Где истина воздастся всем по вере.
Пока ж волнует нас уменье жить,
Процессом наслаждаясь в полной мере,
Не истиной, но счастьем дорожить,
Плоды познаний посвятив химере.
И голос внутренний глуша в себе
(чем только этот голос не глушили),
Жизнь óтдали на откуп мы судьбе:
Так проще и привычнее, – решили.
Что ни случись, есть оправданье – Рок.
Приятней жить, ни в чём не виноватым.
Нам истины был преподан урок,
А мы за ним увидим злюку–фáтум.
Желаний мчит–кружѝт водоворот,
Несётся жизнь, как пожелтевший листик,
Всё дальше, дальше, дальше от ворот,
Где различим был тихий голос истин.
Конец июля 2008 г.
Жалкая безжалостная старость
У неё «семь пятниц на неделе».
Тяжелее дней привычный воз.
Теплится сознанье еле–еле:
У неё рассеянный склероз.
Вместо жизни – страсти сериалов
Да соседских сплетен языки.
Ей теперь событий надо мало,
Чтоб попасть в объятия тоски.
Мучится бессонницей ночами,
Днём впадая в сон–анабиоз.
Снилось что? – Она пожмёт плечами:
Память съел рассеянный склероз.
Рвётся в прошлый мир, в деревню детства,
К маме – упокойнице… живой.
От тоски не знает, куда деться. –
Дай ей пряник утешенья свой.
Приласкай беспомощную старость,
Хлебушком вниманья накорми:
Ей совсем чуть–чуть уже осталось…
Пожалей, прости и обними.
31 июля 2008 г.
Я одиночеством болею, точно гриппом,
И нет спасения–лекарства от него.
Кричит душа безмолвным долгим криком:
Избавьте, люди, от затвора моего.
Придите, помогите одолеть мне
Разлуки бездну, сделав верный шаг.
Бежит–спешит техничное столетье,
Но в нём жива ещё, пока жива душа.
Ей не нужны ни блеск, ни звёздность сýдеб:
Она к другому сердцу рвётся вновь,
Все премии–призы легко забудет,
Когда звучат в ней дружба и любовь.
Но люди всё бегут на голоса удачи,
Чтоб счастье мнимое в удачах обрести,
Не слыша душ своих, что горько плачут –
Скитальцы бесприютные в пути…
Конец июля 2008 г.
Оперлáсь на клюкý, молчаливо
Русь стоит на развилке дорог.
Смотрит с неба на Русь сиротливо
Полумесяца выгнутый рог.
Дýму думает, горькую думу,
У ракитного стóя куста:
Много было посул, много шума,
А котомка народа пуста.
Обобрали его, ободрали,
Словно липку в горячий сезон,
Обирая, бессовестно врали:
Как свободен, богат будет он.
А народ свои уши развесил,
Тáтям сам закрома отворил.
Вор стал, вправду, богат и известен, –
Он ведь нам про себя говорил.
У него теперь яхты и нéдра,
Не в халýпах живёт – во дворцах,
В Ниццах лечит неслабые нервы,
Позабыв осчастливить творца
Всех удобств, всех роскошеств и неги,
Всех комфортов отелей, дорог…
Плачет Русь у разбитой телеги.
Стынет в небе луны жёлтый рог.
Конец июля 2008 г.
Серпом и молотом по яйцам
Прошлись – и Фабержé и Рябы.
За «сказки» прошлого бы каяться,
А мы, как дети, новым рады…
7 августа 2008 г.
Душа… Где ты во мне живёшь, душа? –
Я думаю умом, а плáчу сердцем.
Работу совершаешь, не спеша,
Не требуя ни злата, ни сестéрций.
Где эфемерное сокровище твоё –
С грехом не согласованная совесть,
Чей голос жжёт, как рану жёсткий йод,
Кто вносит правки в жизнь, как будто в повесть?..
Где сил берёшь, чтоб жизнь мою терпеть?
Как в дни отчаянья и тусклого бессилья
Находишь сил о Небе, Боге петь
И расправлять опущенные крылья?..
Как плен выносишь бренных жалких тел,
Не приспособленных к полёту и паренью?
Зачем в разгар житейских смут и дел
Диктуешь мне строку стихотворенья?..
Все добродетели свои, едва рассвет,
Готовишь к брани духа, как гасконца[16],
И даришь нам нерукотворный свет,
Пока горит свеча и всходит солнце.
31 июля 2008 г.
Наслаждаясь бездействием тела,
Думу думает ум, не спеша.
Дела не было б телу до дела,
Да грозит ожиреньем душа.
7 августа 2008 г.
«Мы не бабы, мы – женщины»
Из разговора двух стареющих дам
В женщине осенней поздней спелости,
Чьё лицо морщинками изрезано,
Бабочка былых надежд и смелости
Рвётся всё вспорхнуть на крыльях резвости.
Только нет уже в тех крыльях лёгкости,
И пыльца почти что вся осыпалась.
Неужель порханьем и полётами
За нектаром жизни не пресытилась?
В путь вглядись (не надо даже зéркала):
Там цветá давно уже не августа,
Осень своё дело тихо сделала,
Отцвело всё то, что сердцу нравилось.
Будь, как плод осенней поздней зрелости,
Наливайся соком лет и мудрости:
Всё пройдёт, о чём мечталось–пелось нам,
Все порханья крылышек забудутся…
9 августа 2008 г.
Тамбовский пейзаж после битвы
(в Осетии)
Вечер тёпл. Резкий запах подмышек.
Вдоль реки – «полусвет», полу–ню.
На Горбатом мосту поезд слышен.
Иномарки, как на авеню.
Вечер томен. Томится бездельем.
И луна так кругла и яркá,
Льёт на речку волшебное зелье,
Словно не было ПэЗээРКа[17],
И смертей, и развалин Цхинвали,
И тревожных и страшных вестей,
И живьём запечённых в подвале,
И кровавых Христовых страстей.
На скамеечках пары в обнимку.
Чей–то возглас над тишью реки.
Вот идиллия для фотоснимка.
Детский смех. Поездов огоньки.
Хор лягушек. Мелькание мóшки.
Крохи счастья. И трудно понять,
Что и эти ничтожные крошки
В один миг может кто–то отнять.
13 августа 2008 г.
Мозаика из мыслей, слов,
И незадавшихся призваний,
И сотканных душою снов,
Надежд и разочарований
Сложилась в жизнь, и ничего
В узоре нынешнем не стронуть,
И из рисунка ничьего
Не даст изъять ни факта строгий
Ваятель сýдеб всей земли
С её историей престранной:
В ней не утонут корабли
И не исчезнут люди, страны, –
Хранит невозвратимый след
Божественный кинематограф.
И к горю–счастью глух и слеп,
Строчѝт судьбу немой биограф.
Она уже идёт к концу.
О, как закручена интрига!
С чем на отчёт придём к Отцу?
Какою срам прикроем фигой?..
19 августа 2008 г.
