Аутотренинг
генеральный директор Галис сидит в тюрьме
психолог говорит ему по мобильному:
главное без истерик
вам нужны йога и аутотренинг
вспоминать хорошее
думать о лучшем
лучше всего – говорит – вспоминать о детстве
отдыхать от реальности
где-то в своем уме
Галис родился
в Азии
за полярным кругом
ненормальный учитель математики лет 45-ти был его
лучшим другом
название этого поселка стыдно вспомнить даже среди
родных и близких
главным лакомством там
были ссохшиеся ириски
никаких приятных воспоминаний о детстве нету:
ну, полярная ночь
ну, полярный день
серые доски какие-то
и полмесяца лето
Галис
копается в памяти
а
вот, навскидку
есть, конечно, один такой день
позволяющий временно позабыть затянувшуюся отсидку:
несколько лет назад
в Лондоне
мы пошли гулять в Кенсингтон Гарденс
фотографировали облупленные фонтаны
Шумилин рассказывал Тане
что мы с ним звездные капитаны
в отставке
дразнили уток
было утро
часов 11
яркое солнце
повезло в этот день с погодой
ели покупные какие-то бутерброды
курили на красивой фигурной лавке
пили коньяк
прямо так
без стаканов
обсуждали, в основном, собак
а потом
я ботинком попал в дерьмо
потом
купили Татьяне синюю газировку, чипсы и эскимо
ближе к обеду
наблюдали, как в дымке сотня взрослых людей
в полосатом
играют ужасной толпой в футбол
между старых деревьев
толщиной метра три
забивают гол
видели сумасшедшего с орденами
в наглухо застегнутом сером пальто
позже
на Портобелло
купили окаменевшее неизвестно что
вечером начался дождь
под дождем покушали шаурму
все казалось тогда отличным
не знаю уж
почему
до гостиницы шли пешком
промокли все трое насквозь
я хотел переехать в Лондон
но как-то не довелось
ничего этого больше нет —
думает Галис
глядя то в потолок
то на множественные наколки
на спине Толясика
коллеги
с расположенной ниже полки
точнее шконки
да – продолжает свой аутотренинг Галис —
это было, кажется 24 октября
а я был в одной футболке
поворачивается лицом к стене
там у него – свой уголок
по совету психолога
развешаны фотографии
вырезки из газет
иконки
Балясин и покойный Старцев вспоминают детство
вечером на окраине Силькеборга
Балясин напоминает умершему Старцеву
который внезапно к нему пришел
что они делали
в детстве
в Москве
в 1977–1980 годах:
все, что ни делали, было для нас хорошо
воняли жжеными газетами
поджигали траву
боялись стать жертвами
маньяка
в овраге, заваленном строительными материалами
капали на растительность полиэтиленом
ловили тритонов
пиявок
плавали на плоту
из дверей
по болоту
влюблялись поочередно в какую-то Свету, Лену
обзывали друг друга «еврей»
ругались матом
грозились только что вернувшимся из армии братом
тырили у строителей электроды
карбид
упивались сидром
доставали сторожа в школе, когда он спит
гуляли часами вне зависимости от погоды
находили в зарослях трупы
играли раскладными и кухонными ножами
воровали в детском саду черешню
пугали людей пойманными ужами
курили сигареты «Опал», «Родопи», «Амиго»
«Лайка» с бумажным фильтром
бросали друг в друга дерьмо
кроме того, натыкали его на палку
и говорили, что эскимо
в воскресенье ходили на 10.00 в кино
собирались в ржавом холодильнике на помойке
пекли картошку на костре из ворованных ящиков
выкрикивали гадости
целыми днями бегали среди плит на какой-нибудь стройке
объедали корку у черного хлеба
пили квас
по три литра на одного за раз
лежа на спине, плевались в небо
целовали японские календари
искали
и находили на земле у метро рубли
грелись в подъезде
мочились в мусоропровод
поджигали самодельные целлулоидные шашки
организовывали взрывы
напрягая пресс, били друг друга в живот
строили штаб
сами себе выписывали военные документы
убегали от милиции по крышам гаражей
играли в карты на веранде в детском саду
но
все это прекратилось
в 1990 году
потому что, жаль, все куда-то уехали в 90-м году —
говорит Балясин
Старцев отвечает:
а мне не жалко
честно говоря, детство было ужасным
теперь у меня есть опыт
могу сравнить
знаешь, мы жили, фактически, как в аду
1
Марии Семеновне
97 лет
всегда ухаживала за собой
лечилась
а на день рождения
неожиданно впала в кому
как-то много хлопот получилось
родственникам и знакомым
2
все думают
она без сознания
ничего не видит и не понимает
а она едет в 1919-м на поезде с мамой
из Харькова в Лисичанск
мама ее целует и обнимает
весело в поезде
с ней увлеченно разглагольствуют офицеры
(конечно, об опере
так как она певица
и скоро поедет в Милан учиться)
она демонстрирует
усвоенные в гимназии изысканные манеры
на остановке в станционном буфете
каждый из артиллеристов
покупает ей по пирожному или конфете
все смотрят на нее и думают: вот невеста
будет
в вагоны заходят люди
становится все интереснее
и все меньше места
вечером
вдруг делает вид, что пойдет в туалет
сама же выходит в тамбур
смотрит в окно
вдоль путей передвигается цыганский табор
загорается свет в домах
и наступает тьма
она смотрит на пролетающие в сумерках
скирды
дворы
дома
на затянутые прозрачным дымом сельские виды
3
полтретьего ночи
дежурный врач в возбуждении звонит домой:
ты не поверишь —
о, Боже мой —
старушка в коме
поет
в полный голос
какую-то арию
Корищенко первый раз поехал на отдых
один
на жену денег не хватило
растрата обусловлена воспалением легких
врач сказал нужно где-то прогреться
необходим теплый, насыщенный йодом воздух
но в ближних странах все дорого теперь
пришлось выбирать из далеких
на пляже смотрит:
толстая шестнадцатилетняя Дженни
купается с папой и мамой на надувном матрасе
над рыхлой попою у нее
временная кельтская татуировка
плывет поперек матраса
неловко
передвигая белыми
большими ногами
Корищенко думает:
спаси
Господь
всех неуклюжих
сделай из них людей великодушных
сделай их такими
чтобы лучше этих всех загорелых
стройных
думает:
если так уж
все это необходимо
чтобы она такая
пусть эта Дженни
выйдет замуж
за хорошего какого-нибудь умного мужа
хоть за моего младшего брата
Диму
он кандидат наук и доцент, биолог
или за двоюродного Женю
он вообще пишет книги и уважаемый в научном
сообществе археолог
муж будет ценить вот эти толстые ее движения
ведь она же
не виновата
пусть у них родятся красивые дети
женского пола
и позже еще ребята
даже позвонил жене
рассказал про все это
она заплакала
говорит: Сережа, у тебя нету брата
Димы
нету никакого Жени
у тебя вообще родственников нету
10 лет как никого не осталось
я же говорила
вот этого я и боялась
это опять обострение
у всех обычно весной
а у тебя
почему-то летом
сейчас же начинай пить лекарство
и в середине дня вообще не выходи из тени
Корищенко отвечает:
конечно
не беспокойся
Татьяна Петровна
говорит по вечерам:
вот Михаил Николаевич
на кого же ты меня и зачем оставил
после
обычно тихо
сумерки
никто ей конечно не отвечает
а тут вдруг он ей говорит ниоткуда:
давай что ли выпьем чаю
трясущимися руками она ставит чайник
потом трясущимися наливает
а он тогда говорит ей:
ты ничего не тоскуй не бойся
Творец наш всех определенно спасает
всех нас вверху и внизу надежно объединяет
и ничего нас Татьяна Петровна не разъединяет
кроме конечно
пока что
смерти
