Но слышится мне в каждой ноте
Кирки могильной мёртвый стук.
Я отвергаю дар прозрений!
О Гнев, себя умилосердь –
Пусть лаской станет огнь мучений,
Пусть от меня отступит смерть!
Твоей могущественной Силой
Трясётся втуне стебель хилый –
Избытки эти не нужны:
Вода спокойная прозрачней
Взвихрённой буйством бури мрачной
Беснующейся глубины.
Приди не в этом сне жестоком,
Не страшной молнией ударь –
Всеозаряющим потоком
Хлынь, Дивный Свет, на мой алтарь!
Он хлынул! Что-то возвещает!..
Нет! Только пропасть освещает
Бездонно-мёртвой черноты,
Зияющую в тьме зловещей,
Где не мелькнёт и тени вещи
Средь совершенной пустоты.
Нет нужды силою могучей,
Играя, искры высекать!
Все то же сделает и случай!
Что можно в темноте искать?
Ведь будущее с прошлым – братья,
Навек сплетённые в объятьи.
Двуликая их голова
В две стороны глядит… Однако,
К ней с двух сторон плывут из мрака
Глухих забвений острова.
Довольно свет искать, печально
Сквозь слёзы всматриваясь в тьму,
Тех слёз исток первоначальный
Не виден взору моему…
Лишь вышняя зеница ищет
Себе во мраке этом пищи!
Недостижима неба твердь –
Весь род людской к земле придавлен
И в одиночестве оставлен,
Пока свою не встретит смерть!
Душа! Мне эти звуки внове –
Что значит этот странный гул?
Биенье сердца? Шелест крови?
Валов безжалостных разгул?
Что возвещает мне победный
В висках звенящий голос медный?
Он мне о будущем звенит!
И бьётся колоколом в скалы
Тот час, что с силой небывалой
Раздвоенное съединит!
Стою пред страшною ступенью,
Ведущей к самой вышине,
Из глубины ползущей тенью
Смерть подымается ко мне.
И пальцы Парок чуют чутко
Как нить моя забилась жутко!
Гляди! Сейчас её порвёт!
И жизнь средь стонов и рыданий,
Среди последних содроганий
В вершине счастия замрёт.
Стада, исполненные страха!
Довольно в ужасе мычать!
Выламывайте дверь с размаха,
Сорвав ненужную печать!
Взрывайте сумрачные недра,
Где вас я воскормила щедро,
Тяжёлым сковывая сном!
Щетинясь зло, вздымаясь гордо,
Бушуйте яростные орды,
Сверкайте Золотым Руном!
…
Так, в жутких судорогах боли,
Безумная, она вопит
И возбуждается всё боле.
А золото, дымясь, кипит…
Но глас небес себя являет!
И ухо радостно склоняет
К живому трупу Главный Жрец.
И голос призрачно-бесцветный,
Звучащий из тиши заветной,
Теперь расслышан наконец.
…
О, мерное великолепье!
О наша честь, Святой ЯЗЫК!
Твоих законов лёгкой цепью
Сам Бог смирять себя привык.
Как знак неслыханной щедроты,
Раздались царственные ноты,
Не человечьи голоса
Звучат в небесном стройном хоре –
То говорит живое море,
Ревут валы, шумят леса!
Сильф
Ни тут и ни там –
Я лишь перелив,
Ни мертв и ни жив –
Потеха ветрам!
Ни там и ни тут –
Ни духа, ни тела,
Чуть только вздохнут –
И кончено дело.
Ни нечет ни чет?
В точнейший расчёт
Ошибку подкину!
И виден и нет –
Как грудь, я одет
В двойную холстину!
Вкрадчивый
Излуки, извивы
Таинственных нот.
О сколь прихотлива
Наука длиннот!
Клоню я куда?
Ужели не ясно?
Не будет вреда,
Хотя и опасно.
(Пьянящий избыток
Всех с толку собьёт –
Пусть, гордая, пьет
Веселый напиток
И нетерпеливо
Ждёт ноту из нот.)
Излуки, извивы
Я вью прихотливо.
Мнимомертвая
В смиреньи, с нежностью, над мраморной плитой,
Бесчувственною чернотой,
Там, где усталые твои благоволенья
Прядут из теней тьму забвенья,
Склоняясь, падаю, проваливаюсь в тьму,
В подземный мрачный склеп, в холодную тюрьму,
B стесненье тленное, над прахом цепенея…
Вдруг мнимомертвая – какая сила с нею? –
Дрожа, язвит мне грудь, пронзив немую твердь,
И тянет из меня сияющую смерть,
Что жизни прожитой ценнее.
Попытка Змея
Мне ветка яблони что зыбка
Ее змеею обовью.
И, щеря зуб, моя улыбка
Пойдет одна бродить в Раю.
Окутан кожею нагольной
Главой качаю треугольной,
Язык – раздвоенная нить…
Я зверь, но, как меня ни кутай,
Все острие ума не скрыть!
Мой яд сильнее, чем цикута!
Разнежусь, кольца завивая,
Я смертным страшен! Полон сил,
Я чуть сейчас, во всю зевая,
Пружины не перекосил!
Лазурь мне блеска добавляет –
Ведь Змей, что суть мою скрывает,
Как зверь, бесхитростен и прост.
Явитесь, люди, предо мною!
Необходимостью стальною
Во весь пред вами встану рост!
Смерть скрыта золотом багровым –
О Солнце, ты – случайный всплеск!
Все живо здесь твоим покровом,
Но западня твой лживый блеск!
Под этой маскою надменной
Тщета скрывается Вселенной,
И знает мудрая Змея:
Пусть сердце бьётся легковерно –
Средь чистоты Небытия
Наш мир – лишь мелкая каверна!
Всех сущих сковываешь сном
Правдоподобно пасторальным,
И, провожая их огнём,
Ты звоном будишь их хрустальным,
Смеясь, химеры создаешь
И взору зримое даешь,
Над вечностью взмахни крылами!
Обман твой вновь меня пленил,
Ты душу смутно осветил,
О Царь теней, чье тело – пламя!
Тепло звериное пролей! –
В него вползу с холодной ленью.
В натуре свившейся моей –
В тепле мечтать о преступленьи.
Мне этот угол сада мил
Тут утолился плотский пыл…
Тут ярость славно так клокочет,
Мы тут советуемся с ней,
Тут, в кольца заплетаясь, Змей
Свои заклятия бормочет.
Зов пустоты – начальный повод!
Творец светящийся эфир,
Как голос свой, как первый довод,
Возжег – и распахнулся мир!
Бог совершенную монаду
Разрушил, разорвав преграду
Столь надоевших вечных век,
На брызги раздробил криницу,
На мириады – единицу,
Ничто в вещественность облек!
И Твердь и Время – заблужденье!
Разверзшаяся полынья,
В исток внезапное паденье –
Всполох среди небытия!
«Я! Я!» – грохочет Первослово,
Нет! Собеседника иного
Безумному Творцу не знать!
Средь звезд я первый! Есмь! Пребуду!
Соблазнов гаснущую груду
Огнями озарю опять!
Твой свет люблю я исступлéнно!
Твой ненавижу ореол!
Твоею волей я Геенну
В свое владенье приобрел!
Как в зеркало, в мой сумрак глядя,
Ты видишь гордость черной глади,
Где похоронен образ Твой,
Исполнен Ты таким страданьем,
Что глина под Твоим дыханьем
Отчаянья исторгнет вой!
Напрасно все же в этом иле
Двух простецов Ты замесил,
Чтоб ежедневно Богу Сил
Они молитвы возносили.
Едва на солнце ил подсох
Я к ним подполз: мол, ах да ох!
И ну шипеть свои глаголы:
Новоприбывшим, мол, я рад!
Мне белыши ласкают взгляд!..
Да вы же… совершенно голы!
Как гнусно вы Ему подобны,
Мерзит мне самый ваш замес!
О, как я ненавижу злобно
Творца сплошных недочудес!
Я Тот, кто вносит исправленья
В несовершенные творенья!
Великий Мастер миражей
Исправит недосотворенных,
И в двух рептилий разъяренных
Бесцветных обратит ужей!
Я в самом сокровенном месте
Души их, действуя с умом,
Расшевелю орудье мести,
Что создано Его трудом!
Пускай Он в вышних и овамо
Доходят только фимиамы,
Но и пределов звездных кущ
Достигнет смутная тревога,
Родив сомнение у Бога
Что он велик и всемогущ!
Верчусь и вьюсь я в склизкой коже,
Чтоб прямо в сердце проскользнуть,
Видал ли кто такую грудь,
Чтоб были сны в нее не вхожи?
И кто б кем ни был, разве я
Не есмь любезная змея
Души, самой собой любимой?
Ее глубинный я искус,
Ее неповторимый вкус,
В самой себе лишь находимый! .
Я Еву давеча врасплох
Застал в раздумье погруженной –
Застыв, ловила каждый вздох
Живыми розами рожденный,
Сверкала смелой белизной,
Ни человек, ни жар дневной
Не страшен был холоднокровной
С душой совсем еще тупой,
Душой бескрылою, со словно
К земле приросшею стопой.
О ты, прекраснейшая груда
Наверно вызнанной цены!
Не уступаешь ты покуда
Усилья не применены.
Чтоб были все покорены
Довольно чтобы ты вздохнула –
Сильнейших круто ты согнула,
Чистейшие – теперь грешны …
А я… до самой глубины
Ты и вампира всколыхнула.
В густой листве лежу на страже,
А между тем средь болтовни
Рептилия и в птичьем раже
Сплела ячеи западни.
Ты мною выпита, но сладко
Мне наблюдать тебя украдкой.
Уснул я, глаз уставив свой
В волос твоих златые волны,
В затылок твой, как будто полный
Секретов прелести глухой!
Здесь воздух весь пропитан мной…
Змеиных мыслей ароматы
В сцепленьях вьются, неразъяты,
Маня лукавой глубиной.
Тебя смутил я новизной –
И плоть решилась без возврата,
Хотя ей чуть и страшновато
Стоять над этой крутизной…
По знакам всем – готов ручаться –
