* * *
Музыка, как небо, над землей.
Все в ней есть: восход, закат, сиянье
И нерасторжимое слиянье
Млечного Пути над головой.
Я, как в небо, в музыку лечу.
Мой корабль — восторженность и трепет.
Музыка меня, как скульптор, лепит,
Я в блаженстве слиться с ней хочу.
Безразлично — скрипка иль орган,
Балалайка, арфа или домра,
Только бы она, моя мадонна,
Музыка — и только б не уран!
Художник один на один с холстом,
Еще не касается краской и кистью,
Но как ему хочется правдой и честью
Сказать и поведать о самом простом.
О белой ромашке, о девушке в синем,
О зное, натянутом как тетива,
Оливне, который стучит по осинам,
И падают листья, рождая слова.
О, первый аккорд голубого с зеленым,
Братанье белил и несхожих цветов!
Из тюбика огненный лезет змееныш,
Удар по холсту — и татарник готов!
Смотрите: он алый, зовущий, горящий,
Как будто из космоса к нам прилетел.
Наверно, поэтому полдень палящий
С согласья цветка на тычинке присел.
Художник работает, лепит и мажет,
Решительным жестом меняет тона.
Настолько он связав с землей, что расскажет,
Насколько мила в прекрасна она!
Серая сова,
Барышня залесная,
Целый день спала
Среди бора местного.
Заходило солнышко.
Просыпалась совушка,
Крылышки погладила,
Стала слушать радио.
Сделала сова
Гимнастику вечернюю.
— Этим я жива!
Это мне лечение!
Тихо полетела
По лесу кружить,
Словно не хотела
Никого будить.
Ночное путешествие
Где пни, коряги, рвы, —
Большое утешение
Для серой совы.
Там, где глушь лесная,
Признавалась совушка:
— Птица я ночная,
Мне не надо солнышка!
— Я сова, сова, сова! —
Птица говорила,
А другие все слова
На лету забыла!
Все кукует, все ликует,
Все цветет и все поет
Для того, кто рано утром
Вместе с солнышком встает.
Вот, к примеру, плотник сельский,
Сел на угол: тяп да тяп! —
Как щепа, взлетает сердце,
И в душе другой масштаб.
А пастух?
Берут завидки!
Посмотрите на него:
Как затрубит у калитки,
Всполошится все село.
А рыбак?
Он притаился
И следит за поплавком,
Вся мечта, чтоб соблазнился
Крупный окунь червяком.
А грибник?
Он, как алхимик,
Что-то ищет у дубов,
От росы по пояс вымок,
Не беда — набрал грибов.
А засоня?
Этот дома
Спал всю ночь и встал в обед,
От его хандры и стона
Никому покоя нет!
Руки при разлуке
Места не найдут,
Пуговицу крутят,
Занавеску мнут.
Очи при разлуке
Тихо смотрят вниз,
Словно умоляют:
— Милый мой, вернись!
Сердце при разлуке
Бьет волною в грудь.
Об одном лишь просит:
— Милый, не забудь!
Губы при разлуке
Очень солоны,
Я вернусь к ним снова
С дальней стороны!
Вышла я на берег —
Рябь на реке,
Туча нахмурилась,
Гром вдалеке.
Ветер весенний
Волнует траву.
Знаешь ли, милый мой,
Чем я живу?
Все мои радости —
Ты, дорогой,
Все мои горести —
Ты не со мной.
Нынче особенный,
Ветреный май.
Милый, не мучай,
Надежду подай!
Туча весенняя
Дождик несет,
Девичье сердце
Надеждой живет.
Целый берег для двоих!
Для подружек — Вали, Тани.
Ходит месяц, как жених,
Дарит девушек цветами.
Месяц тихо шепчет: — Тань!
Подойди ко мне поближе!
Таня сердится: — Отстань!
Черт веснушчатый и рыжий.
Мне экзамены сдавать,
У меня урок словесный,
Все тебе бы баловать,
Ах ты, недоросль небесный!
Он к подруге лезет: — Валь!
Ну, иди ко мне, родная!
— Говорят, не приставай,
Я сегодня выходная!
Наша речка небольшая —
По колено воробью.
Я и сам порой не знаю,
Почему ее люблю?
Потому ль, что по оврагу
Сто черемух, как метель?
Потому ль, что над водою
Кольца вьет зеленый хмель?
Берега в цветах и травах,
Клевер пятками примят.
Днем на кладинках и лавах
Бабы ведрами гремят.
Наша речка — наша гордость,
Называют речку — Гордыль,
Только речка не горда,
Очень мягкая вода.
Чай из нашей речки — чудо!
По три раза пьем на дню.
Первый самовар — мы сами,
А второй — зовом родню.
Вся в кустах, в зеленой сбруе,
Только звон да погремки
Да серебряные струи
По камням вперегонки.
Нет! Ее не зауздаешь
Самым крепким удилом —
Мы ее и в синем море
Опознаем всем селом!
Весна зовет меня в поля,
Под небом день весенний встретить.
Земля мне шепчет: — Я твоя!
Чем на любовь ее ответить?
Мой дед всю жизнь пахал сохой,
Невзгоды взваливал на плечи.
Я, внук его, пашу строкой,
Земле от этого не легче.
Что ей перо? Ей нужен плуг,
Ей нужен скот, навоз ядреный,
Ей нужен верный, нежный друг,
Хозяин, жизнью умудренный.
Шагают по полю столбы,
И провода о чем-то плачут,
И директивные бобы
Своей ненужности не прячут.
Лежит земля, как сирота,
В своем смущенье невеселом,
Поскольку стали города
Специалистами по селам!
Куда ни глянь, грустят поля
В тоске бесплодно обнаженной,
Земля мне шепчет: — Я твоя!
Бери меня скорее в жены!
Русь — распаханная равнина.
Друг ей — плуг, неприятель — меч.
Терпелива она и ранима,
Потому ее надо беречь.
Ни французы ее не сломили,
Не замучила татарва.
Есть ли что-нибудь лучшее в мире,
Чем зеленая эта трава?!
Чем парная и ноздреватая,
Плугом тронутая земля?
Кровью политая, невиноватая,
Наша русская, кровно своя?
За Рузаевкой — поле, поле,
Нежный, нежный весенний луг.
Бросить к чертовой матери, что ли,
Все стихи, чтобы взяться за плуг!
Она в углу стояла,
В краю степей и гор.
Стояла и молчала,
И это был укор.
Я взял домбру Джамбула
И заиграл на ней,
И на меня подуло
Просторами степей.
Свободно, нежно пела
В моих руках домбра.
Двухструнная хотела
Мне пожелать добра.
Со мной сидели внуки
Великого певца.
И брал я курс науки,
Как волновать сердца.
Спасибо вам, акыны,
За песни, за привет,
За то, что и поныне
Любой из вас — поэт!
Звучит домбра Джамбула
В душе моей с тех пор,
Как к ней я прикоснулся
В краю степей и гор.
