Александр Тиняков (Одинокий) - Стихотворения

Лилейно-легкими перстами
Лелеет грудь Земли Апрель,
Любовно-лирными словами
Вливает в жилы сладкий хмель
И сладострастными руками
Влечет на брачную постель.

Свирель в полях запела нежно;
Любовью глубь сердец полна;
Одежда яблонь белоснежна;
Волна в реке бежит вольна,
И к травам льнет она мятежно,
В лазурь и в землю влюблена.

В тиши лесной и густосмольной,
Танцуя с легким мотыльком,
Царь эльфов — радостный и вольный, –
Коснулся ландыша крылом,
И — звон пролился колокольный
В веселом сумраке лесном!

Торжествуй, веселый Май!
Развевай
Над землею стяг лазурный
И рукою щедрой лей
Нам елей
Ласки нежной и безбурной.

Брось на внешний луг покров
Из цветов,
Облети вокруг беседки,
Где к жасмину льнет сирень,
И одень
Млечно-белым пухом ветки.

А когда луна взойдет
И вздохнет
Ночь, печали убаюкав,
Пусть рассыплет средь ветвей
Соловей
Перекатный жемчуг звуков.

Позабыв тогда про сон,
На балкон
Выйду я, ему внимая,
Душу с ним свою солью
И спою
Светлый гимн во славу Мая!

Ужален я злою змеею –
Змеею любовной тревоги,
И вою, и вою, и вою
В своей одинокой берлоге.

Замолкну, замру на мгновенье:
В лесу помертвелом все тихо,
Но где-то в глуши, в отдаленьи
Смеется с другим лешачиха.

С другим лешачиха смеется,
С другим забавляется милым,
И кровь моя синяя льется,
Как адское пламя, по жилам.

И снова ужален тоскою,
Завидуя сладким утехам,
Я вою, я вою, я вою –
И лес откликается эхом!

Сок цветочный пьян и лаком,
Воздух негой напоен.
Над атласно-алым маком
Вьется желтый махаон.

Синий бархат волкобоя
Обольщает пчел и ос,
И ласкают волны зноя
Стебли трав и ветки роз.

Веткам любо, но в затворах
Слышен ропот под землей:
То корней угрюмых шорох,
Ждущих влаги дождевой.

Если б вы могли – о, корни! –
Хоть однажды увидать
Красоту лазури горней,
Вы не стали бы роптать.

Жить хотите вы? Но верьте,
Что мудрей живут цветы,
Отдаваясь вечной смерти
За мгновенье красоты!

След дождя ночного высох,
Засинели небеса,
И на вянущих нарциссах
Серебром зажглась роса.

Но цветы бесстрастны, немы,
Клонит им головки сон,
Не прельщают диадемы
Тех, кто Смерти обречен.

Чья их нежность обласкает,
Чем обманет прах земной,
Если Вечность обещает
Им отраду и покой?

Хмару жизни прояснила
Смерть немеркнущим лучом;
Громче птиц поет могила
Упоительный псалом.

И в безгорестной истоме
Умирают лепестки,
Утопая в водоеме
Смертно-радостной реки!

Дыханьем горьким Август выжег
Печать предсмертья на полях
И пламя листьев ярко-рыжих
Затеплил в вянущих лесах.

Он, пышность нивы златоризой
Мукой летучей распылив,
Навел — в садах — румянец сизый
На кожу яблоков и слив.

И дав созреть плодам тяжелым,
Как победитель, он стоит,
Подставив солнечным уколам
Своей прохлады стойкий щит.

Он жар смирил и, строгим пленом
Казня лучи, воздвиг туман…
Но — почему-то, — сходен с френом
Его ликующий пэан.

Чужда веселых упований
Его напевов красота,
И блещет прелесть ярких тканей,
Как на покойнице фата!

Повеяло дыханьем Сентября,
Прошла пора весенних ароматов!
Позднее с каждым днем встает заря,
И все грустней звенят часы закатов.

Прощальным шорохом наш слух даря,
Летит к земле листок, златисто-матов,
Земля лежит, спокойно, не творя,
Ростки семян в груди до срока спрятав.

Не льнет по вечерам рой мошек к окнам,
Не улыбается в саду цветок нам.
Порою солнечный заблещет луч

И снова тонет в бездне облаков он:
И скована лазурь печалью туч,
Как юный схимник власяницей скован.

Подморозило – и лужи
Спят под матовым стеклом.
Тяжело и неуклюже
Старый грач взмахнул крылом.

Дожил здесь он до морозов,
Дотянул почти до вьюг
И теперь почуял позыв
Улететь на светлый юг.

Клюв озябшей лапкой чистя,
Он гадает о пути,
А пред ним влекутся листья
И шуршат: «Прощай! Лети!»

В златые саваны деревья облеклись,
И скупо льется свет на землю с поднебесья…
Бледна и холодна и безучастна высь
Печальною порой, порою златолесья.

Как скорбная вдова, смирясь, лежит земля,
Глубоко схоронив в груди своей обиды,
И пустота мертвит открытые поля,
И буйный ветр поет над ними панихиды…

На серых камнях стен зеленоватый мох
И олово небес над тусклой сталью вод;
Провеет тростников больных, иссохших вздох
Да тяжко захрипит гнилой, безлюдный плот.

И снова тишина… За серою рекой,
Как желтый плат, лежат поблекшие луга.
Порой промчится дождь косою полосой…
И снова даль, – как Смерть! – безмолвна и строга.

Нависли тучи. Воздух густо-дымчат,
И с каждым днем тяжеле полог тьмы.
Ах! скоро ль крылья времени нас вымчат
Из бездн осенних на пустырь зимы!

Снежинки – слезы чистых серафимов –
Польются к нам тогда с немых высот,
И, током слез небесных душу вымыв,
Земля покорно к Смерти отойдет.

Она умрет – и станет беспечальной,
И будет падать, падать без конца
Холодный снег. И саван погребальный
Покроет тело мира-мертвеца

Склонились избы печально набок,
Их серой ризой одел туман.
Иду меж гумен задумчив, зябок –
И верю в сказку и в обман.

И верю в Осень… Она прекрасна,
Она стыдлива, она больна, –
И в сердце капли роняет властно
Всепримиренья тишина.

И Жизнь, и Смерть люблю равно я,
Обеим сестрам я верный брат,
И все мне близко, и все родное –
От облаков до нищих хат.

Плещут крыльями тени вечерние,
Темноокая схоимца-Грусть
Подарила венок мне из терния, –
Я им ранен, я болен… Но пусть!

Эти раны и жгучи и сладостны,
Взорам легок туманный покров,
И я вижу за дымкой безрадостной
Очертанья родных берегов.

Нежит сердце мне песня вечерняя,
Воздвигается грезами храм, –
И венок свой из темного терния
Я за царский венец не отдам.

Черные впадины окон
Нежно целует закат,
Землю и дали облёк он
В розово-грустный наряд.

Сумерки – темные чёлны
Близят к закатным огням.
Сумерек мягкие волны
Солнечным ранам – бальзам!

Кротким молитвенным гимном
Встречу прибытие их;
В воздухе вечера дымном
Тихо зареет мой стих.

Закат, как ангел-меченосец,
Рассек грудь неба пополам,
И небо пало, обессилев,
Всю кровь свою до капли вылив
И расплескав по облакам,
Но из вечерних дароносиц
Уж льется благостный бальзам.

И к ложу, смоченному кровью,
Слетают Сумерки толпой,
И веют хладными крылами,
И шепчут кроткими устами,
Что в угасании – покой!
И небо внемлет им с любовью
Своей измученной душой.

Березы служат литургию,
Блестя одеждой золотой,
Внимают им поля пустые
Да свод небесный голубой.

Да я душой благоговейной,—
Склонясь на стебли желтых трав,
Внимаю песне тиховейной
Родимых далей и дубрав.

На берег сладкого забвенья
Я стал скитальческой ногой,
И все нежнее песнопенья
Берез плакучих надо мной…

Скользя по желтеющим вязам,
Прощается солнце с землей.
Баюкает кротким рассказом
Меня тишина голубая,
И Осень поет надо мной.

Как веер из нежного шелка,
Ласкает лицо ветерок,
Жужжит запоздалая пчелка
И – словно слеза золотая
Слетает на землю листок.

Ласкай меня, Осень, баюкай,
Чаруй мои взоры и слух!
Как милы душе пред разлукой
Деревья в сверкающих латах
И грустно-пустеющий луг!

Засыплет серебряной пылью
Зима золотистые сны,
И в песне печальной я вылью
Тоску об осенних закатах,
О днях голубой тишины!

Вечерний мрак упорно липок,
От дум устала голова…
В саду гудят вершины липок
И стонет жалобно сова.

Читаю ветхие страницы
Твоих творений, Гезиод,
А няня мерно движет спицы
И счет свой шепотом ведет…

И завтра день погаснет серый,
И вечер будет льнуть к окну,
И завтра εργα και ημεραι
Я утомленно разверну.

И завтра мудрые страницы
Я буду медленно читать,
И завтра няня будет спицы
Беззвучным шепотом считать.

Звездные искры снежинок
Тихо слетают на землю,
К окнам моим озаренным
Ластятся, как мотыльки.
Я – умирающий инок –
Звону их крылышек внемлю
Сердцем больным и влюбленным
В строгие сказки тоски.

Бабочки снежные! вейтесь,
Песню хрустальную пойте!
В черную ночь расцветайте,
Цветики скорбных кладбищ!
В сердце погибшее впейтесь,
Тишью его успокойте,
Бархатом крыл обласкайте…
Я опечален и нищ.

Белые бабочки вьюги!
Падайте роем звенящим,
Крыльями бездны завесьте,
Скройте угрозную твердь!
В вашем танцующем круге
Легче больным и грустящим,
С вами отраднее вместе
Кануть в холодную Смерть!

Мчится поезд, погромыхивая,
От знакомой жизни прочь.
За окошком искры, вспыхивая,
Жалят ночь.

Все ровней вагон постукивает,
Все плавнее шум колес,
Душу тихо убаюкивает
Шепот грез.

И фонарь – сквозь стекла матовые –
Свет задумчивый струит;
Мысль, грядущее охватывая,
Вдаль спешит.

Грезы, танец свой оканчивая,
Уступают место сну,
И сулит мне даль заманчивая
Новизну!

Он в лодку сел, и шляпу сбросил,
И в руки холеные взял
Концы тяжелых крепких вёсел
И тихо ими заплескал.

Повеял ветер приозерный,
Волос седеющую прядь
Взметнул и начал – непокорный –
Ее свивать и развевать.

И солнце нежно золотило
Концы пушистые усов
И блеск горячий хоронило
На дне загадочных зрачков.

И он смотрел с улыбкой кроткой,
Как волен чаек был полет,
Как за отчалившею лодкой
Поплыл кувшинок хоровод…

…Как девы в горький час измены,
Цветы хранили грустный вид
И, словно слезы, капли пены
Текли с их матовых ланит!