впасть в чёрную меланхолию, заразившись от меня?
– Я скорее нервы себе расстроил ещё больше за последние годы. Хотя в смысле впечатлительности это не так плохо. А почему нельзя вместе предаваться чёрной меланхолии?
– Потому что кто-то должен оставаться в разумном состоянии. Конечно, я понимаю, что мне тебя вывести из меланхолии, наверное, не удастся – я не так сильна в этом, как ты. Но ведь и тебе это не всегда удавалось. Это и от тебя зависит тоже.
– А вечер я провожу не куда, а сквозь себя, как ток.
– Трясёт или палёным пахнет? Сидим мы тихо и мирно, никого не трогаем, я посуду мою. И вдруг срывается с потолка люстра, медленно и плавно стекает на пол и рассыпается в разные стороны, пыля и посверкивая. Мы сидим обалдевшие в пыли и темноте. Но как она падала!
Рыба халява – Rhinobatus halavi – Тихий океан, до двух метров. Рак хиппа (из отшельниковых). Семейство вооруженные каракатицы. Морской еж, тоже вооруженный. Есть еще прекрасный. Морская звезда патирия гребенчатая – не о ней ли Синайский патерик? Рыба шершавая свистулька. Змея древесная проныра.
– Мне что-нибудь нужно делать? (Для чего-нибудь хорошего?)
– Не обижаться на меня – и дождаться целой и спокойной.
– Не думаю, что тебе будет со мной интересно, если буду спокойной и всем довольной. И не хочу я, чтобы тебе было спокойнее. Спокойствие знаешь, где бывает? А тебе было бы спокойнее и лучше, если бы мне было без тебя очень хорошо? Тогда зачем нам быть с тобой, если и так неплохо?
– Но необязательно же врозь плохо, если вместе хорошо.
– Я просто хочу сказать, что очень тебя жду.
– Но и я тоже. Ждёт не только оставшийся.
– Давай, я Лин из России пришлю маленького домового? Его можно будет перевозить с квартиры на квартиру и поить иногда молоком. Он не страшный, и хорошим людям делает добро, хвосты лошадям расчёсывает, например, или пряжу распутывает рукодельницам. Но поскольку она ни то и ни другое, то его можно попросить, например, кисточки мыть или с книжек пыль вытирать. Ты ей передай моё предложение, а я пока буду присматривать подходящего. Думаю, что он и со всякими заводящимися тварями может справиться. Если, конечно, полы всё же иногда мыть.
– Скучно ему там будет без кикимор и прочих.
– Поедет с культурной миссией. Может, вступит в связь с китайскими хтоническими существами, расскажет потом.
– Думаю, что домовой не так скор на знакомства. Как представитель традиционной культуры, он залезет в угол и будет там сидеть. Это Лин придётся его спасать.
– Плохо же ты знаешь наших домовых. Во-первых, домовому и положено жить незаметно – где-нибудь в углу или под батареей в пыли (чего у неё, я думаю, достаточно; пыли, а не батарей). Во-вторых, хтонических существ не так уж и много осталось, поэтому они должны друг друга поддерживать, даже если это представители разных традиционных культур. А в-третьих, я найду такого домового, который не будет очень часто в угол забиваться – у них тоже разные характеры.
– Мюнхен. Помпезные неоантичные громады Кенигсплац и разлинованные острые частные дома. Собор в Ульме невероятно тяжёл. Стены наружу – не закрыты каменным орнаментом или скульптурой, как во французской готике (в Германии структуры соборов разнообразнее, а скульптуры меньше). Колоссальная 162-метровая башня – зиккурат какой-то. Аугсбург – симпатичный город с мелкими рукавами реки. Окна домов – в воду, один дом над водой стоит. Восстановили водяное колесо – трёхметровый барабан, вертится. Церкви – завитки барокко. Маковки на колокольнях – чуть ли не русские. Святой Ульрих – личная церковь Фуггеров – готические своды и пышная скульптура внутри. Не простота готики, а истеричная вера, пытающаяся себя убедить.
– Начиталась твоих сообщений о китайских грибах и сварила себе грибной суп. Теперь ты пишешь о лягушках.
– А я тут до того дошёл, что от поедания картошки усталость чувствую.
– Помочь всё равно не сможешь. Каким-то физическим действием.
– Но помощь не столько физическая.
– Мне в твоих отъездах не хватает именно тактильного. Не физически мы с тобой контактируем.
На подоконнике морской ёж, около книг ракушки, на столе морская звезда, жить в аквариуме, рыбы-бабочки, говорить свистами и щёлканьем. К лету часть поплывёт на северо-запад, к тихим змеям, к черничным полям. Но останется в другой среде, с людьми мы же почти не говорим. С молчанием надо молчать вместе, только тогда, и не скоро, оно раскроет свои тона.
– А какие у них есть превращения заколдованных животных? И в кого?
– Один рыбак нашёл раковину и принёс домой. А когда он уходил, из нее выходила прекрасная девушка, прибирала дом и готовила еду. Рыбак ее в конце концов извлёк окончательно и женился.
– Но это вариация русской сказки о царевне-лягушке, только у нас посложнее. Наша девица, после того, как её лягушачью шкуру сожгли, уходит от своего предполагаемого мужа, и тому приходится ее освобождать от какого-нибудь змея-горыныча. А вообще – все эти прекрасные девушки, стирающие и убирающие, да ещё и умные при этом – одна большая загадка – в природе таких не существует. Если прекрасная, то фиг ты её заставишь печь пироги и мыть полы. Вот и пусть живут себе в своих раковинах и не смущают честных рыбаков своими прекрасными прелестями.
– Лин, рассказав это, говорила, что она свою комнату убирать не любит.
– Но и она ведь – не девица из раковины. И я у всяческих рыбаков давно уже ничего не убираю. И даже окон у них не мою.
– А нашу царевну, наверное, будили однократно – разбудил, так терпи её теперь, всё время бодрствующую, отоспавшуюся на много лет вперёд.
– Сегодня медовый Спас. Как там твоя медовая змея? И как можно попробовать время на вкус? Сегодня оно приходит дождевой каплей на язык, вчера был вкус северного ветра. Не могу тебе объяснить, какой вкус у каждой моей минуты, разве что провести её вместе.
– Время тут пыльное. А внизу – крылья от съеденных бабочек.
– Бабочкины крылья где?
– Я их не собирал.
– А теперь их, наверное, всех дождём смыло. Будут они тебя дожидаться.
– Новые наоткусывают.
– Можно держать дождь в руках.
– Да, тем более что он сам туда падает.
– Нет, держать дождь в руках, как любимую девушку.
– Он так же утекает, как девушка.
– Ехать без тебя оказалось не просто скучно, а довольно плохо. Когда закончилась книжка, началась тоска, даже не знаю, по чему
