Рустам освобождает Бижана из заточения
Рустам облек в кольчугу мощный стан,
Стянул ее завязки Тахамтан.
Он обратил к Йездану взор открытый,
Он попросил опоры и защиты.
Сказал: «Бижана я хочу спасти,—
Да слепнет недруг на моем пути!»
Семь витязей своих собрал он вместе,
Велел им опоясаться для мести.
Помчались, чтобы уничтожить зло,
Под каждым — тополевое седло.
Был впереди Рустам, пред ними — пламень,
Который озарял Аквана камень.[42]
Когда они подъехали к костру,
Увидели и камень и нору,
Сказал Рустам блистательной дружине:
«Лицо земли топтать мы будем ныне.
За труд возьмемся с пылом боевым,
От камня вход в тюрьму освободим».
Семь витязей сошли на землю живо,
Чтоб камень отвалить морского дива.
Изнемогли в поту, в грязи, в пыли,
А камень с места сдвинуть не могли.
В бессилье задыхался каждый воин,
И только этот камень был спокоен.
Рустам сошел с коня и сделал шаг,
Заткнул подол кольчуги за кушак,
Молясь творцу, чтоб силу зла низринул.
Уверенно он камень с места сдвинул,
Забросил в лес китайский, далеко,—
Земля, дрожа, вздохнула глубоко.
Воззвал к Бижану, что познал мученье:
«Как чувствуешь себя ты в заточенье?
Ты мог от мира столько взять услад,
Но кубок взял, в который налит яд!»
Бижан ему ответил из колодца:
«Был труден путь в Туран для полководца?
Явился ты, — расстался я с бедой:
Весь яд вселенной стал живой водой!
А я живу, почти не видя хлеба,
Земля железом стала, камнем — небо.
Уже я смерти ждал, я изнемог
Из-за обилья горя и тревог».
Сказал Рустам: «Страдать не будешь боле,
Тебя всевышний вырвал из неволи.
Теперь, безгрешный, чья душа честна,
Есть просьба у меня к тебе одна.
Даруй Гургину светлое прощенье,
Да не живет в твоей душе отмщенье».
Сказал Бижан: «Ты разумом богат,—
Узнай, как предо мной он виноват!
Не знаешь ты, всесильный, величавый,
Какой вкусил я от него отравы!
Пусть попадет мне в руки прежний друг,—
Не вырвется Гургин из этих рук!»
Рустам воскликнул: «Если, злоедушен,
Моим словам не будешь ты послушен,
Оставлю я тебя, вернусь домой,
А ты сгниешь, замученный тюрьмой»,
Услышав речь Рустама, заключенный
Издал из глубины темницы стоны:
«Забыл я, каково сиянье дня,
Нет витязя несчастнее меня:
Я должен даже в этот день безвинно
Стерпеть коварство и простить Гургина!
Ну что ж, его прощаю навсегда,
Ушла из сердца моего вражда».
Тогда Рустам аркан закинул в яму,
И вот Бижан, в цепях, предстал Рустаму:
Он грязен, как дикарь, и волосат,
И гол, и ногти длинные торчат.
Все тело в язвах гнойных и кровавых
От кандалов — железных, острых, ржавых.
В оковах тело с головы до пят,—
И закричал Рустам, тоской объят.
Он разорвал оковы заточенья,
Рассыпались цепей железных звенья.
К Рустаму, продавцу жемчужин, в дом
Бижан и Манижа пошли вдвоем,
Еще не смея радоваться встрече,
Рустама восхваляя в каждой речи.
Рустам велел подать Бижану снедь,
Богатыря помыть, переодеть.
Припал к ногам Бижана сын Милада,
Сказал Гургин: «Да будет мне пощада!»
Он попросил прощения при всех
За то, что совершил тяжелый грех.
Бижан к нему почуял в сердце жалость,
И сердце от возмездья отказалось.
Навьючили верблюдов в добрый час
И сели на коней, вооружась.
Рустам — на Рахше, за Рустамом следом —
Воители, привыкшие к победам.
Отправил груз, устроил все дела,
Теперь стезя к сражению вела.
Послал вперед Ашкаша, верхового,
Что был ушами войска боевого.
Велел Бижану: «Вместе с Манижой
С Ашкашем ты покинешь край чужой,
А я о сне и отдыхе забуду,
С Афрасиабом ночью биться буду.
Такой в его чертогах бой пойдет,
Что завтра высмеет его народ!
А ты, познавший беды и несчастья,
Не принимай в сражении участья».
Сказал Бижан: «Уехать я могу,—
Вы отомстите за меня врагу».
Миниатюра из рукописи «Шах-наме» XVII века.
Возвращение Бижана и Манижи
С заботой о вернувшихся с дороги
Спокойно шах воссел в своем чертоге,
Бижану приказал прийти к нему,
Поведать про оковы и тюрьму.
Бижан повел рассказ о темной яме,
О тяжких путах с острыми гвоздями,
О камне, о превратностях судьбы,
О войске, поскакавшем для борьбы.
Внимал властитель повести ужасной,
Сочувствуя той девушке несчастной.
Сто платьев, ослеплявших красотой,
Жемчужин редких, ткани золотой,
Венец, рабыню, кольца и браслеты,
Ковер и в десяти мешках монеты
Вручил ему, сказал богатырю:
«Я все твоей страдалице дарю.
С ней обращайся ласково, не строго,
Из-за тебя она страдала много.
Будь предан ей и думай лишь о ней…
Ты видишь ли круговращенье дней?
Оно одних на самый верх поставит,
От горестей и тяжестей избавит,
Других низвергнет вниз, в непрочный прах.
Где сплошь и рядом — горе, смута, страх.
Того, кого лелеяло на воле,
Вдруг бросит в яму нищеты и боли,
Другого из темницы до высот
Престола и короны вознесет.
Судьба кознелюбива и упряма,
Ни перед кем она не знает срама.
Она сильна в хорошем и в плохом,
Заботиться не хочет ни о ком.
Добра и зла вожатый постоянный,—
Таков сей мир и все его обманы.
Из-за дирхемов горестным не будь,
Ты избери великодушья путь.
Где тот, кто смотрит на казну с презреньем,
Кто жизни рад и всем ее твореньям?!»
Я передал правдиво этот сказ:
Таким он с древности дошел до нас.
Бижану много посвятив стараний,
Расскажем о Гударзе и Пиране.
Оправившись от поражения, нанесенного ему Рустамом, Афрасиаб решил вновь вторгнуться в Иран и отомстить за причиненные унижения.
Навстречу туранцам Кей-Хосров выслал свою рать. На поле брани произошло двенадцать поединков, из которых вышли победителями иранские богатыри. Среди погибших туранцев были такие именитые витязи, как Пиран, Барман, Хуман, Кахрам, убийца Сиявуша Гуруй и другие.
Затем повествуется о большой войне Кей-Хосрова против Афрасиаба. Сначала туранский правитель пытался обманным путем склонить Кей-Хосрова к мирным переговорам, но тот отклонил его предложения. Произошла битва, в которой Афрасиаб потерпел поражение, бежал и укрылся в крепости, но Рустам взял ее штурмом. Афрасиаб вынужден был скитаться по разным странам в поисках помощи. Его преследовали иранские войска, а правители соседних стран отказали ему в помощи, опасаясь гнева Кей-Хосрова. Юный шах в погоне за своим противником исколесил много стран и городов.
Наконец спрятавшийся в пещере Афрасиаб был пойман отшельником по имени Хум и вместе со своим братом Гарсивазом казнен.
Отомстив за отца, Кей-Хосров перестал заниматься государственными делами и всецело отдался молитвам. Недовольные вельможи пожаловались на это Залю и Рустаму, которые стремились уговорить шаха вновь заниматься мирскими делами, но он уступил трон мало известному Лухраспу, дальнему потомку царей.
