«к воздуху вздохов ни разу не прикасался…»
к воздуху вздохов ни разу не прикасался
разве я жил среди них я им казался
сроду не слышал названий любви и страха
слов что в земных мозгах поднимают бурю
этим недолгим двуногим на фото справа
не был ни разу и вряд ли когда-то буду
в яви разъятой на их имена и лица
ни возникать не пытался ни появиться
в паспорт не пойман с растром угрей на роже
в бритом с ухмылкой образе обезьянки
не отражался в стекле которое тоже
пагубе в помощь они серебрят с изнанки
вот почему безымянный безликий кто-то
медленно блекнет под лупой на этом фото
сердце не прянет в штопор подобно птице
и никого не застигнет врасплох расплата
коль нулевой элементу в этой таблице
определен период полураспада
«что ли мордой померк или в дыры корундом вытерт…»
что ли мордой померк или в дыры корундом вытерт
больно смотрят насквозь посетители смежных комнат
вот войду невзначай а никто меня там не видит
или выйду на двор а они обо мне не помнят
даже дождь промахнется и камень с карниза мимо
словно вынут из космоса с мясом изъят из мира
пешеходы наотмашь попятно как стадо задом
не очки бы с аверса и сам бы ошибся правда
о прозрачный периметр не обопрутся взглядом
да и весь невесом на ветру как паучья пряжа
посреди этих твердых летаю последним летом
кто меня позабыли кому я с тех пор неведом
человек-невидимка зажмурил глаза для смерти
оказалось нельзя даже веки теперь стеклянны
столько тяжести впрок столько тьмы натекло на свете
от которой впрогиб столы или всклень стаканы
пусть стеклянные лопасти голому в долг прикроет
тот кто полон по горло тому кто до капли пролит
«стопари граненые в строю…»
стопари граненые в строю
радужная в ржавчине селедка
кто теперь наследует страну
тот в уста плеснет себе сегодня
в бездне возводимой без гвоздя
мнимей сна и смысла невесомей
кто зиме замуровал глаза
клейстером и правдой с антресолей
истощив на поприще броню
где истцов история искала
бортничает с коробом в бору
странник от дубровки до беслана
от рязани до саянских гряд
доброй ночи незнакомый брат
наши тени рдели до небес
тверже сроду не было скелета
закружил завлек стеклянный лес
чья селедка дикая свирепа
дом снесло но с коробом под куст
где стаканы встарь не протекали
выдыхая истово из уст
все этиловые радикалы
раз в мороз такая синева
даже ближнего любить не жалко
воет ветер сеет семена
грянет к оттепели жатва
травимое сотнями псов-персеид суетливое лето
последнее в оспинах соли высокое солнце
но сворами сов оттеснит голубятня паллады
вся в ярости древком о камень вот прянули кучей
топча и терзая твое лучезарное мясо
прощай говорливые лица природы сияли
покуда не острые звезды в зрачки мы немые
отныне но голос из горл извлеченный клещами
проложен по хлябям как парус по жабры обугленным зноем
внизу у матросов цынга симптоматика смерти подробна
нас лета лишили какая ребята стояла жара
скорей в глубину лабиринта где спит напролет ариадна
под песню кондиционера пока из афин на подмогу
эксперт-дефлоратор где мальчиков чудных и девочек
вмиг подрумянит
в шкварчащем фритюре разборчивый брат минотавр
потом леониды толпой леопольды и кобольды в скалах
на свой среднерусский манер подморозит рябину наутро
немного морошки с пробоиной в брюхе а если
еда ядовита она укрепляет усопшим суставы
и бабушки ближе к метро продают белену с аконитом
и болиголов мы развесили кроны над жизнью которую
вместе
любили червонным и желтым горит обожженная зелень
и тело кладут в кристаллический зной словно соль золотая
от бывшего солнца и девушка в кассе протянет билетик
на наксос на наксос где спите спокойно какое хорошее
лето прошло
смотри аталанта стремглав но айва отвлекает от прежних
скорбей ее папа оставил на милость а тренер
нашел на дороге и там во флориде ременнообутая мастер
смертельного спринта во рту елисейского привкуса спирт
нам совестно мерзнуть поскольку скончавшимся нечем
но жив пионерский инстинкт разведенья костра если
снежная буря
завистники льда и огня мы лишь тени
других дикарей и ни мамонта больше в ущелье
ни лишнего лемминга в тундре
которых тогда увели за собой здесь под настом когда-то
пылала эллада и боги любили свое ремесло и его образцы
мы и есть эти боги
сошедшие с призрачных круч бестелесные тени творенья
но чирк зажигалкой и тьма запылает черней с лучезарной
сестрой отступи за звенящий торос но не вспомнить
зачем отступили
прощай как нам стыдно что не было лета
горит андромеда во мраке великая вульва
вселенной сочащая бред изнутри но подернуты люрексом
лунным
рамена из персей на всех персеиды как псы чья горячая
пасть настигает
и топит в крови замерзающий кадр
светлому властелину избытка пристальному быстрому
родителю грома топчущему каждую дрожь
в чьих очах число ужаса и мера милости одинаковы
вели славить себя если ты тот кто велит справедливо
разве не ты посылаешь нам лучших кольчатых и круглых
не ты делишься пышным опарышем гасишь малую жажду
и разве не достоин трепета отделивший сухое от мокрого
свят ступающий выше шумящего мха заклинатель трав
мохнатый и хищный свят если нас не останется
ибо мы умираем когда ты отвернешься
и когда ты смотришь на нас мы умираем еще чаще
блажен вкусивший ужаса шелеста настигающего ужа
гибнущий от шипящего горла стиснутой пасти
слава сытому самой покорной из наших жертв
чтобы нам исчезать без вреда и существовать опрометью
ибо мы лишь обочина твоего стремительного внимания
но и плохое добро твое не уступит хорошему злу
слава творящему мягкий воздух и липкую землю
даже когда тебя нет ты оставляешь нам выбор
ибо мы уже умерли а ты еще не отвернулся
нас уже нет в живых дважды а ты еще не взглянул
«такие интересные закаты…»
такие интересные закаты
изображает нам воображенье
что будь в них чистой правды хоть на четверть
мы жили бы практически в раю
а эти звезды так в средневековье
расписывали купола в россии
и кто-нибудь коварно подсмотрел
в нас норовят посеять убежденье
что гребни гор тверды и достоверны
а бабочки и эти как их птицы
вообще зашкаливают перегиб
когда я тоже молод был и жив
я полагал что факты существуют
и различал свет истины во всем
в чиновниках ручьях олимпиадах
по алгебре и в этих как бишь их
доверчиво выслушивал признанья
в любви и признавался в ней в ответ
так жаль что слишком редко признавался
потом припадок разочарованья
умерил мой картезианский раж
поверите здесь никого не встретишь
из прежних тех кто раньше были вы
есть сильный шанс что я вообще один
сидел всю жизнь и рисовал закаты
изобретал себе обмен веществ
врубая некоторые нейроны
в пустую вечность тыкался лаская
притворной музыкой притворный слух
но разве птицы могут быть неправдой
тут богом надо быть а я никто
«давайте взахлеб забывать имена зверей…»
давайте взахлеб забывать имена зверей
с камней и деревьев названья смывать резвей
что нужды жевать этот жмых если слово ложь
ума не прибавит что каждый бубнит свое
похоже и тютчев федор считает тож
а ну-ка забудем слова и забьем на все
начнете по списку вычеркивать имена
из первых оставьте без имени и меня
когда по этапу адам покидал свой сад
семь тысяч тому или около лет назад
он следовал слепо чему надоумил бог
с герлфрендом о глупостях без толку говоря
объекты из сучьев шипов животов и ног
назвал как ударило в тыкву от фонаря
большой полосатый с хвостом называем раз
и два неказистый подземный почти без глаз
отныне предметных смотреть избегаю снов
тем крепче люблю для чего не осталось слов
пощупаю теплое липкое тотчас съем
цветное озвучено где там твое кино
и жуткая даже из сумерек в гости всем
забудь ее имя тогда не умрет никто
живи же никто и блуждай в лесах налегке
большой неказистый подземный с хвостом в руке
