Друг сказал, что от привычки скверной -
пьешь, мол, без закуски, как матрос.
Ну, а я и есть матрос Вселенной,
мне любые рейсы по плечу ...
Стоит мне поддать - и я мгновенно
поплыву и даже полечу.
Я не по изысканным салонам -
знал по подворотням этикет.
"Южное" мешал с одеколоном -
это, братцы, фирменный букет !
Если влить в пол-литра политуры,
жидкость для ращения волос,
двести грамм желудочной микстуры -
с этого помрет и эскимос.
Я же этим только для разгону
натощак желудок полоскал,
добавлял сто грамм одеколону
и имел желаемый накал.
Я не на банкетах и тусовках
хрустали давил и грел в руках -
клей «Момент» бээфом и перцовкой
запивал на теплых чердаках.
Если взять сто грамм аэрозоли,
что для тараканов и клопов,
и добавить жидкость для мозолей,
капнуть капли три «Шанель" духов,
влить туда резинового клею
и разбавить лаком для ногтей -
с этого все грузчики балдеют,
я же только вижу в темноте,
Я не на курортах или дачах
отдыхал с путанами в поту -
пил в подвале с гуталином чачу,
запивая ядом на спирту,
1965-85
Чем больше живешь,
тем меньше хочется жить,
чем больше пьешь,
тем больше хочется пить,
чем меньше живешь,
тем меньше хочется пить,
чем меньше пьешь,
тем больше хочется жить,
чем меньше пьешь,
тем меньше хочется пить,
чем меньше живешь,
тем больше хочется жить
чем больше живешь,
тем больше хочется пить,
чем больше пьешь,
тем меньше хочется жить.
1965
Пришли дожди и холода,
пожухли травы.
Ну что ж, прощайте навсегда,
но Вы не правы,..
Пусть Вы алмаз, пусть изумруд -
для Вас оправу
придумать - безнадежный труд,
и Вы не правы...
Вы дом покинутый, пустой.
вулкан без лавы,
берете души на постой.
Да, Вы не правы...
И пусть в речах моих сейчас
одна отрава,
но верю я - придет мой час,
а Вы не правы...
Звучат прощальные слова,
гремят составы,
жизнь, как всегда, сейчас права,
а Вы неправы...
1966
БАЛЛАДА О БРОДЯЧЕМ МУЗЫКАНТЕ
По дорогам бродил музыкант,
Был он юн, синеглаз и хорош...
Свой веселый и добрый талант
людям он раздавал ни за грош.
Если он играл в миноре,
все печалились, и вскоре
птицы все замолкали в лесах,
люди все промокали в слезах.
Но играл он мажорные трели,
все смеялись, плясали и пели.
И ни крова, ни мягкой постели,
и ни жирных, ни лакомых блюд,
нет у юного менестреля,
но зато его песни поют.
Так и жил он, но однажды
встретил рыцарей плюмажных,
и скучал между ними король.
Приказал он: «Сыграй мне, изволь!»
И рыдал, а потом хохотал он,
и сказал: «Мне тебя не хватало!
Я беру тебя в свиту. Отныне
будешь ты, мой певец, дворянином.
Быть бродягой грешно и позорно...
Станешь ты музыкантом придворным.
Будешь вдоволь есть и пить,
стану я тебя любить».
«Нет, король, фальшивы песни,
что поют для короля,
мне твой замок будет тесен,
дом мой — это вся земля!»
По дорогам бродил музыкант,
был он юн, синеглаз и хорош.
Свой веселый и добрый талант
Людям он раздавал ни за грош.
1966
Как несправедливо мы судим,
как горько жалеем потом...
Уходят любимые люди.
Пустеют, и сердце, и дом.
Неважно, что было причиной.
Иные их ждут города...
Но это еще не кручина,
уходят порой в никуда.
И это уже невозвратно...
Не то, что, мол, где-то живет
и пишет нам неаккуратно.
Он воздух, вода, небосвод -
вот чем он вернулся обратно.
как будто его кто-то ждет.
1968
Когда обозначишь начало,
и станет мученьем игра,
и в поисках слова ночами
наступит открытий пора,
и станет безумство логичным,
вскрывающим истины пласт,
и поиск гармоний привычным,
пока, как раба, не продаст
надменной, пугливой богине,
в тщеславье и темной тоске
писавшей значками па глине,
стилом на вощеной доске
глухие неясные ноты
и строфы без тропов и рифм.
Потом их скопировал кто-то
и все переврал, повторив
одно только слово дотошно,
одну только мысль до конца:
в сравненье с Любовью ничтожны
все блага, и мысль мудреца,
и хитрость жрецов, и походы,
несущие сладких рабынь,
затменья, и сдвиги природы,
и кровь, и вселенская стынь.
И как бы перо ни стремилось
другие слова начертать,
выводит: «Любовь — это милость. . .»
И с этим никак, ни черта. . .
На разных наречиях руки
выводят все это в тоске.
А в мире разлуки, разлуки,
и все на одном языке. . .
1968
Я на базе работаю грузчиком,
специальность имею водителя...
Я вот еду в трамвае - и грустно мне, -
и печально мне удивительно.
А студенточки с сумками модными
(плюнуть некуда, больно уж тощие)
от меня асе воротят мордами .
Ну, несет от меня не цветочками.
Но для них же - селедку и камбалу
бочки-ящики грузим с кирюхами.
Я привыкший, а их бы в ту кабалу -
покатали бы тару, не нюхали.
Ладно, нюхай носами учеными
телогрейку Андреева Вовочки ...
Мы сегодня селедку копченую
разгрузили за две поллитровочки.
Вижу, киса одна - ну, девчушечка,
мне состроила глазки веселые.
Видно, насморк у ней, не расчухала,
что селедочным пахну рассолом я.
Что поделать, спецовочка личная
провоняла селедкой и водочкой ...
Ох, если б сволочь, что с виду приличная
натуральной воняла бы сволочью.
1968
Как в сумерки красив весенний синий снег!
Стальные облака краснеют по краям...
Ты, Время, не спеши, останови свой бег,
из дальнего окна доносится рояль...
И пальцы, спотыкаясь в музыке своей,
не вытянут никак логическую нить.
Прекрасней всех поет бездушный соловей...
А сколько нужно мук, чтоб руки с сердцем слить!
Все ближе, все точней мелодии канва,
наверно от повторов клавиши болят...
А мне все веселей, светлеет голова,
и музыка цветет, как вешние поля.
Вот тремоло дрожит, как жаворонка трель,
качаются леса аккордами ветров.
А вот капелью нот запричитал апрель,
и стелются дымы в низинах от костров.
У каждой жизни есть мелодия одна -
ее берут у тех, кто музыкой богат,
и учат много лет без отдыха и сна,
но сочинить свою труднее во сто крат.
1969
Характер меняется с возрастом
и наконец, мне не лень
жизнь вспоминать. Так тасует
фисташки в кармане туркмен.
И вот натыкаюсь я в юности
на волейболистку по имени День...
Бездарное время-вранье, верхоглядство,
желанье дорог, перемен.
Можно идти по порядку от этого пункта
почти день за днем...
О, как дурили нам головы
наши темнейшие в мире князьки!
Женщина с именем Вечер
учила меня согреваться нетеплым огнем.
Но я ощущал уже стены тюрьмы
и пил, и врал от тоски.
С детства мы лгали всей нацией,
ибо первый урок-
это вранье и донос
( с семнадцатого и по сегодня ).
И явилась мне женщина
с именем Ночь - на лице порок,
и подружила зима меня с ней
и бутылка-сводня.
Мы всю жизнь дорогу ищем,
а маршрут наш недалек...
Не части, уймись, дружище,
у тебя рубли - не тыщи,
убери свой кошелек.
Это были самые страшные,
самые славные дни,
и ночи, конечно,
если у женщин имя такое.
И не было у меня
