Петербургская поэма. Избранные стихотворения - Марк Котлярский

Слова

делятся на слоги.

Вслушайтесь

в музыку слогов!

О, загадка слогов!

О, поэзия городских вывесок!

„Парфюмерия”.

Что делает нежным и ароматным

это слово?

Слог „фю“!

Без него уйдет очарованье.

„Конструктор”.

Слог „струк“,

словно звук

от падающего

металлического шара;

и на этом слоге

держится слово,

обретая резкость

и твердость удара.

„Бутербродная”.

Зайти, заглянуть на минуту —

и дальше, дальше, бегом,

не останавливаясь;

о, эта мимолетность

коренится в слоге „брод“:

бродяжничество, небрежность —

всё в одном слоге.

„…По словам их узнайте о том,

о чем они умолчать сумели.“

По словам…

По слогам

распознайте тайну слов.

Слоги —

нотная запись слов.

Люди —

нотная запись вечности.

Вслушайтесь

в музыку слогов!

Вслушайтесь

в музыку людей!

Арка старого двора.

В полусвете-полумраке

Бродят призраки и враки

Позабытого Вчера.

Шорох, шепот, шелест дней,

Словно шелест листьев прелых.

Я пришел сюда несмело

В гости к юности своей.

Шорох, шепот, в глубине

Старых стен кривые тени.

Боль, нелепость, стыд, смятенье

Приближаются ко мне.

Арка старого двора.

Выгнув спину, словно кошка,

Ты постой еще немножко.

Ну, а я пойду. Пора.

Белая клякса тумана

Брошена на траву.

А ничего, живу

В Городе Без Обмана:

Правда топорщит углы

В каждом квадратном метре,

Кладки фигурных глыб

Песню поют о ветре.

Мимо плывут облака,

Гордые, как фрегаты…

…Я говорю ей:

– Пока!

Я ухожу.

– Куда ты?

Милый, остановись,

Не уходи, любимый!

Голос стремится ввысь

И пролетает мимо.

Как все же здесь сильна

Нега воображенья,

Сила больного ума,

Сила второго рожденья:

Заново я рожден

В Городе Одиночеств,

В Городе Без Имен,

В Городе Без Пророчеств.

Но… города ведут

К Городу Без Обмана,

Где на границах цветут

Маки тревожно и рьяно.

Я лепесток сорву

(Как он мерцает багряно!)…

…Белая клякса тумана

Брошена на траву…

…Любимую зову я в сад.

Душистым холодом сирени

Весь воздух утренний объят:

В душе восторг, в душе смятенье.

На миг, на самый краткий миг,

Когда лица сирень коснется

И поцелуй замрет, как крик,

Душа тревожно встрепенется.

…Чарующе цветет сирень;

И отцветет,

Ее не станет.

Душа по-доброму помянет

Иль проклянет

И этот день…

Этой ночью мы вдвоем

Вдоль по Невскому пойдем.

Пуст проспект и ночь пуста,

Пусто в небе-океане,

Парки бабье бормотанье —

Шепчут вещие уста:

„Этой ночью вы вдвоем…“

…Мы по Невскому идем

Мимо спящих статуй Клодта,

Ночь пуста и пуст проспект,

Никого давно уж нет.

Но бубнит незримый кто-то:

„Этой ночью вы вдвоем…“

От судьбы мы не уйдем,

От любви – едва ли.

Через год иль через два

Вспомню старые слова:

„Не возможно сердцу, ах! не иметь печали…!“

Сердце вздрогнет, так, чуть-чуть,

Что не охнуть, не вздохнуть,

Пусто сердце, жизнь пуста,

Жизнь спокойна, все прекрасно,

Не тревожься понапрасну —

Эта истина проста…

Чуть прикрою глаза —

и мерещится мне

зыбкий образ,

возникший из света и тени:

лик какой-то старухи

в прозрачном окне

в прихотливой виньетке

домашний растений.

Лик безумной старухи.

Икона в углу.

Паутина, искрясь,

на икону ложится.

И уходит, уходит,

уходит во мглу

то,

чему и вовек

никогда не сложиться.

Как бы я ни старался,

напрасна тщета —

уловить

уходящего

смутные тени.

Словно есть пограничная

эта черта,

окаймленная вязью

домашних растений.

Я отчетливо помню

и дом, и окно,

эту грязную улицу

с плевками сирени…

Вот и всё.

Ну а большего мне не дано.

И никак не проникнуть

уставшему зренью

за предел,

установленный жизнью

самой,

и судьбою страны,

и судьбой очевидца…

…И старуха в окне

расстается со мной,

потому что

и ей

не дано

повториться.

Рвется ветер в окна, сам не свой,

– Так снега срываются лавиной, —