— Торжество будет сугубо семейное, так что…
— Спасибо за приглашение… И последний вопрос: вы по доброй воле уходите на пенсию или как?
В дверь заглянула секретарь:
— Все в сборе, Константин Григорьевич!
— Иду, иду.
Когда дверь закрылась, он тихо сказал:
— Хочешь истину? Устал я.
— Физически или морально?
— Чертовски. Чертовски устал, Джику.
Щелкает и щелкает затвор фотоаппарата. Серия стоп-кадров: Константину Григорьевичу вручают приветственные адреса; вешают на шею огромную медаль — копню золотой медали, которой удостоилось марочное вино совхоза-завода на международном конкурсе в
Будапеште; Константин Григорьевич передает своему сыну Петру Константиновичу символический ключ от совхоза-завода; смеется Петр Константинович: ключ оказался замаскированным штопором; невесело глядит Константин Григорьевич.
Последний стоп-кадр оживает. Константин Григорьевич обвел невеселым взглядом участников застолья. Вся семья была в сборе, кроме тестя. Зато был один лишний — Джику.
По правую руку виновника торжества сидела его жена, Ефросиния Томовна, холостой сын Тома, дочь Прасковья с мужем Юрием и детьми Дэнуцем и Родикой. По левую руку — старший сын Петр с женой Аурелией, детьми Максимом и Марикой, старшая дочь Агафья с мужем Виталием и сыновьями Костелом, Ионелом и Марчелом. В самом конце стола сидела младшая дочь Аника и ее ухажер Джику. Между ними стоял стереоэлектрофон. Аника отвечала за музыкальную часть и сейчас поставила что-то в стиле «диско».
Отец жестом попросил ее, чтобы поубавила громкость, и поднял бокал:
— Спасибо вам, дети мои, что пришли проводить отца в предпоследний путь!
— Предпоследний путь! — ахнула Ефросиния Томовна. — Типун тебе на язык!
— Отец как скажет! — весело бросил Тома-младший.
— Не бери в голову, батя, — посоветовал Виталий и поднес бокал к губам.
Агафья толкнула его в бок:
— Поставь тару на место.
Но Виталий уже успел осушить бокал:
— Нельзя, Агафья, батя же тост сказал. Остальные тоже выпили.
— Из-за этой работы, папа, ты и жизни-то толком не видел, — говорила Прасковья. — Я б на твоем месте теперь путешествовать начала. Круиз вокруг Европы, скажем…
— Кружить вокруг да около Европы это не то, — возразил Юрий. — Ты, отец, читай больше, мы тебя книгами будем снабжать.
— Отец спортом займется, — сказал Тома-младший. — Давай ко мне в секцию, через год разрядником станешь!
— Отец будет рыбачить, — сказал Петр и вынул из-под стола набор бамбуковых удилищ в новеньком брезентовом чехле.
— Жизнь прожил, а удить рыбу в мутной воде так и не научился! — принимая подарок, невесело засмеялся отец.
К нему подошел Джику и вручил толстую, в кожаном переплете, тетрадь для записей и набор авторучек:
— И отлично, что не научились, Константин Григорьевич! Зато на примере такой жизни, как ваша, молодое поколение может многому научиться. Сорок лет в строю! Вы же все тут своими руками. Такую махину поднять, передовое предприятие отрасли! И потом какая трудовая династия — красота! Сейчас, дорогой Константин Григорьевич, это же проблема проблем — преемственность поколений, эстафета отцов. Короче, садитесь и пишите книжку! О времени и о себе.
— Давайте выпьем за книжку! — радостно крикнул Виталий и, опередив жену, осушил бокал.
Константин Григорьевич улыбнулся:
— Ты бы сам, Джику, написал, перо у тебя борзое. А я расскажу все как было…
— Нет, Константин Григорьевич, — серьезно сказал Джику, — нельзя мне браться за такие вещи именно по причине борзости моего письма! Ваша книга должна быть неотшлифованной, книгой жизни, понимаете?
— Ох, раскусил я тебя, Джику, — прищурился Константин Григорьевич. — Тебе не книжка моя нужна, а дочка!
Все засмеялись, кроме Аники, которая невозмутимо перебирала пластинки.
— Плохо же ты знаешь местные обычаи, дорогой женишок! — Константин Григорьевич подмигнул жене. — У нас так: хочешь взять в жены дочь винодела — сам стань виноделом!
— Но сначала заручись согласием дочери винодела, — вставила Аника и нажала кнопку.
В комнате зазвучала мелодия танца «Скурсул винулуй». Константин Григорьевич встал из-за стола.
Женщины и дети смотрели, как танцует Гангур. Потом от них отделились представители сильного пола и тоже стали в круг. Немного потанцевав, Джику зажег настольную лампу, опустил ее на пол, выключил верхний свет. Аника восторженно захлопала в ладоши: на стене, как на экране, двигались огромные тени танцоров.
Воспользовавшись темнотой, Джику схватил Джику за руку и выскользнул с нею за дверь.
В зарослях осоки застряла луна. Джику бросил куртку на землю и молча пригласил Анику сесть. Девушка взглянула на него насмешливо:
— Объяснение в любви я предпочитаю выслушать стоя, а поклонников предпочитаю видеть стоящими на коленях.
— Анико, ты находишься под тлетворным влиянием рыцарских романов, — проворчал парень, но на колени опустился.
— Я слушаю, — глядя куда-то в озеро, сказала она.
Джику воздел к ней руки:
— Я люблю вас, Анна!
— Поешь с чужого голоса, Джику. Попробуй ту же мысль выразить своими словами.
Парень помолчал, затем поднял голову.
— Я люблю тебя. На всех языках и во все времена мужчина говорил женщине эти затасканные слова в надежде, что она ответит ему тем же.
— Теми же затасканными словами? — Аника присела возле него. — Не верю я тебе, Джику, ну вот ни настолечко не верю!
— Даже после того, что… между нами было? — прошептал он.
— А что между нами было? — в ее тоне послышалось притворное удивление.
— Анико, не валяй дурака. Давай завтра в загс, а?
Он рывком притянул ее к себе, поцеловал. Она попыталась вырваться, затем притихла.
— Теперь веришь? — шепнул он, гладя ее волосы, плечи.
— Теперь тем более не верю.
— Но почему?
— Как все мужчины во все времена, ты подменяешь силу чувства физической силой. А это не одно и то же, Джику.
— Издеваешься?
Тут Джику заметил, что неподалеку кто-то стоит.
— Давай, давай отсюда, — сказал Джику, — это тебе не телевизор.
Из-за кустов вышел Алексей, одноклассник Аники. Девушка вскочила иа ноги, оправила юбку:
— Шпионишь?
— Нет, — сдавленным голосом ответил тот, — просто смотрю.
— Тем более неприлично.
— А что ты делаешь — прилично?
К нему подошел Джику:
— Спокойной ночи, малыши.
Алексей размахнулся, но ударить не успел: Джику опередил его и коротким прямым ударом отправил в кусты. Подбежавшая Аника отвесила Джику звонкую оплеуху и склонилась над упавшим.
— Тебе больно, Алеша?
— Уйди, — прошептал тот и, шатаясь, ушел в темноту.
Джику чиркнул зажигалкой, закурил.
— Будем считать, что о челюсть твой однокашник получил за оскорбление, а твою пощечину я справедливо схлопотал за то, что ударил раньше, чем было нанесено оскорбление…
Аника снова хлестнула его по щеке и убежала за Алексеем. Поглаживая щеку, Джику задумчиво произнес:
— А вот как оприходовать эту пощечину?
Он поднял куртку, встряхнул ее и, перекинув через плечо, неторопливо зашагал к поселку.
В доме Гангуров гремели колонки электрофона, издавая немыслимые — для старшего поколения — звуки. Это был ультрасовременный танец, который исполняли брат и сестра, Тома-младший и Аника.
Первым сдался Тома, отошел к окну. Женщины стали убирать со стола, мужчины вышли на веранду. Аника же продолжала танцевать, она не нуждалась в зрителях, танцевала просто так, для себя.
На веранде продолжался давнишний спор.
— А я бы, наоборот, — увлеченно говорил Юрий, — отделил виноделие от государства. Как церковь. Может, и поубавилось бы поклонников Бахуса.
— Увеличилось бы во сто крат, — возразил Тома-младший.
— Кроме алкоголиков, есть и здоровые люди, — сказал Петр, — и к счастью, их большинство.
Юрий не унимался:
— Это не ваша заслуга! Я лично убежден, что здоровых людей больше не благодаря вину, а вопреки ему, вот так. Чем вы, в сущности, занимаетесь? Вы же людей спаиваете!
— Мы людей не спаиваем, — вмешался Константин Григорьевич. — Алкоголик есть первейший враг винодела, потому как он дискредитирует нашу продукцию. Наши вина предназначены для здоровых людей.
— Не только для здоровых, — вставил Тома-младший. — Наше фирменное предупреждает и лечит некоторые болезни крови…
— Еще Авиценна говорил, — ввернул Петр, — что хорошее вино относится к разряду лекарств, а не пищи.
— Лекарство надо выдавать в аптеках, по рецепту, — не сдавался Юрий. — И потом, сколько вы производите этого лекарства? С гулькин нос! А остальное, которое цистернами, — тоже лекарство?
