Дмитрий Жуков - Бранислав Нушич

Вот и лучший друг Нушича, Воислав, «нежный лирик», переходит от довольно прозрачных иносказаний к откровенной сатире. 13 января 1887 года король устроил маскарад, где блистал с прекрасной Артемизой, а уже 22 января ему доложили, что некий поэтишка под псевдонимом «Черное домино» изволил высмеять его в оппозиционной газете «Новый белградский дневник». При расследовании Воислав решил не подводить редактора под монастырь и назвался.

Суд оправдал Воислава. Спасла басенная форма.

И в том же «Новом белградском дневнике», в ехидной рубрике «Крупно-мелкие вещи», в которой помещались под псевдонимами басни и эпиграммы, 6 мая появилось еще одно стихотворение, подписанное «Пиратом».

Стихотворение называлось «Похороны двух рабов» («Два раба»). Прочитав его, король Милан пришел в бешенство и повелел «пирату» пощады не давать.

В апреле Бранислав Нушич был свидетелем двух похорон.

На одних, чрезвычайно пышных, присутствовал весь двор, генералитет, министры. Хоронили мать полковника Драгутина Франасовича, придворного офицера и любимца короля. Милан I прибыл на кладбище собственной персоной.

Через несколько дней Бранислав увидел еще одну похоронную процессию. За гробом по апрельской грязи шагали белградские жители и лишь несколько офицеров. Маленькое воинское подразделение и оркестр даже не дошли до кладбища. Последние воинские почести были отданы где-то на полпути.

Человека, которого хоронили в тот день, знала вся Сербия. Это был майор Михаил Катанич, скончавшийся от ран, полученных в последнюю войну.

Катанич был человеком фантастической храбрости. С войны 1877–1878 годов он вернулся с множеством наград, среди которых был и русский орден Станислава. Во время сербско-болгарской войны командир батальона капитан Катанич прорвался к захваченному противником знамени своего полка, получив три пулевых и пять штыковых ран. На виду у набегавших на него болгарских солдат он сорвал отбитое знамя с древка и, поцеловав, сунул его за пазуху.

Болгарский князь Александр Баттенберг, наблюдавший за этой сценой со своего командного пункта, тотчас послал к плененному герою одного из своих офицеров и личного врача. Затем он посетил Катанича в госпитале, вернул ему саблю и наградил медалью. Это была дань уважения храбрости противника. Сербское командование присвоило находившемуся в плену офицеру чин майора, и это тоже редкий случай в истории войн.

И вот теперь уходившему в последний путь герою не были отданы даже самые элементарные воинские почести. Королем, министрами и генералами, отсутствовавшими на похоронах героя, возмущались все.

«Какой это пример для армии!» — написал Бранислав на другой день. Он видел Катанича на войне и теперь кипел от негодования.

Похороны Катанича состоялись 28 апреля, а буквально на другой день в редакцию «Нового белградского дневника» было доставлено стихотворение Бранислава Нушича «Похороны двух рабов».

Когда был отдан приказ об аресте Бранислава, в Белграде его не нашли. К тому времени появилось более десятка рассказов из «капральской» серии, и Нушич становился все более популярен. В числе других гостей он был приглашен в Новый Сад на празднование двадцать пятой годовщины местного театра. Гостей разбирали по квартирам местные жители. Нушич с Драгутином Иличем попали к редактору журнала «Явор» Илье Огняновичу-Абуказему. Абуказем просил Бранислава написать для журнала какой-нибудь рассказ, но программа празднеств была так разнообразна, а новых знакомых так много, что все попытки уговорить «модного» рассказчика были напрасными. Тогда Абуказем прибегнул к хитрости. В последний день пребывания Нушича в Новом Саде он будто бы по рассеянности запер Бранислава в комнате, а слуге не велел откликаться, сколько бы гость ни стучал. И в этой импровизированной тюрьме Нушич написал свой знаменитый рассказ «Похороны», включенный потом в «капральскую» серию.

В Белграде Бранислава Нушича ждала настоящая тюрьма. Король распорядился примерно наказать стихотворца.

Суд первой инстанции под председательством К. Христича (того самого, который в свое время перевел злополучного «Рабагаса») обвинил подсудимого в том, что в его стихотворении содержится оскорбительный намек на короля («И еще был кто-то, но секретно…») и, согласно «закону о свободе печати», приговорил Нушича к двухмесячному тюремному заключению.

Бранислав мог бы спрятаться за псевдоним «Пират», но в таком случае, по закону, пришлось бы пострадать редактору. Как и Воислав, Нушич не захотел подводить редактора «Нового белградского дневника».

Председатель суда Коста Христич, видимо, пожалел молодого коллегу-литератора и пренебрег «рекомендациями двора». Король остался недоволен приговором. Запахло каторгой, обычно ее отбывали в государственной тюрьме города Пожаревац.

Но пока подобострастная Фемида пересматривала дело, провинившийся стихотворец решил бежать за границу и скрылся в загородном доме торговцев Трзибашичей.

Привели туда Бранислава не столько поиски убежища, сколько… любовь. Да, Нушич был влюблен, и на этот раз самым серьезным образом. И шестнадцатилетняя Милица Трзибашич тоже влюблена в него. Бранислав помышляет о женитьбе. Кажется, и родители Милицы, видная в городе семья, охотно принимают у себя молодого литератора. Если бы не история со стихотворением, Белград, судя по всему, был бы в ближайшее время оповещен о помолвке.

Бранислав поселился в загородном доме Трзибашичей на правах товарища родного брата Милицы. Место было укромное. От дома к самой реке спускается виноградник. А за рекой — город Земун. Это австрийские владения. Стоит переплыть реку в лодке, и не страшны уже никакие казематы. Можно было поехать в Новый Сад, где у Бранислава много друзей. Но только что он будет делать там, сможет ли он заработать себе на жизнь? Он посылает письмо:

«Меня сразу отдали под суд за оскорбление Его Величества Короля и на днях отправят в ссылку. Веришь ли, во время всего процесса я был в неуверенности, так как процесс был долгим и запутанным (ты, наверно, читал то стихотворение, за которое меня осудили). Кстати, Воислав освобожден высшим судом, который не нашел состава преступления. Вот так обстоят дела. Может быть, я и перебежал бы к вам, но я знаю, какова эмигрантская жизнь, ничего не заработаешь. Если бы нашлась работа — перебежал бы, а так — в Пожаревац»[11].

На получение ответа нужна примерно неделя. И Бранислав проводит это время, как уже догадывается читатель, самым приятным образом. У прелестной Милицы были пышные светлые волосы и блестящие черные глаза. «Она любила меня всей душой и даже требовала, чтобы я поклялся ей в верности, и сама поклялась мне в том же».

Не обходится и без смешных приключений. Неожиданно в гости приезжает родственник Трзибашичей, полицейский чиновник. Браниславу пришлось выдать себя за другого. Комедия, в которой принимает участие весь дом, чуть не закончилась разоблачением. Какая великолепная ситуация! Она еще пригодится комедиографу.

Очевидно, вести из Нового Сада пришли неутешительные. Нушич остается в Белграде и решает не терять времени даром. В мае и июне он сдает в Великой школе много предметов и получает прекрасные оценки. Любовь к Милице, желание жениться подстегивают его. Он знает, что за недоучку, за человека, не определившегося в жизни, Милицу не отдадут. После длительного заключения сдавать экзамены было бы гораздо труднее. Бранислав решает получить диплом до отъезда к месту заключения.