Стихотворения - Конрад Цельтис

Прежде ты не был еще у меня, досточтимый сенатор,

В песнях моих ты сейчас будешь, как должно, воспет.

Нравы, таланты и речь, изощренная знаньем законов,

Есть у тебя, и смирить, мудрый, ты можешь зверей.

С кроткой душою прими многоликие ты восхваленья,

Ныне прими, — мы всегда мощь твоих чувствуем уст.

Грониген астролог, толкователь фатального мира,

Удостоенный наш утлый поддерживать челн,

Среди друзей дорогих ты не будешь самым ничтожным,

Благоволишь мне, со мной связан любовью давно.

Скромная, мощного речью в центон собирая Марона,

Тех, кого Лаций нам дал мудрый, взрастила она;

Пусть ее, нашу, читают, рожденную кровью саксонской,

И поэтессы родной в песне восславят труды.

Оттиски текстов латинских и греческих ныне достигли

Наших пределов, твоим, Риманн искусник, трудом;

И вот за это тебе вся Германия шлет благодарность,

Здесь и повсюду тебе распространяет хвалы.

Почва германцев хотя столь многих кормит поэтов,

Тех, кто дерзают стихи в разных краях рассевать,

Что же я, Цельтис, умолк почти на пятнадцатилетье,

Выпустить в свет на земле книги свои не дерзнул?

Лавр этот Конраду мы, Кесарь, жалуем, — доблесть поэтов,

Чтобы героев дела славные он воспевал;

Им пусть поэтов венчает с заслуженной он похвалою,

Ибо он носит уже нечто от Нас в свой черед.

Все, что небо, земля, что воздух и море имеют,

И в человеческих что может случиться делах,

Все, что бог-огненосец свершает в мире огромном, —

Все философия, я в сердце имею своем.

Меня зовут Софией греки, латины — сапиэнцией,

Египтяне и халдеи меня открыли, греки записали,

Латиняне перевели, германцы возвеличили.

В самой средине Европы, в средине тевтонского края

Город сей вновь посети, друг мой читатель, молю;

В мире никто не видал подобного этому града,

Что средь неплодных полей так изобильно процвел.

Каждый, кто будешь аббатом, мои эти строки почаще,

Я умоляю тебя, в помнящем сердце держи.

Будь милосерд, благочестен и веры ревнитель, последуй

Вслед за Тритемием ты, я побуждаю, моим.

Видишь, поставил уже я ученых мужей монументы,

Также и все, что красой сможет и вам послужить.

Напоминаю, прошу, ты по нашим следам направляйся,

Тот, кто придет без меня править обителью сей.

Рода затем твоего описал бы я в славе начала,

Предков и пращуров всех, великодушье отца,

Также и титулы рода, и древность исконных владений,

И сколь старинный уже нобилитет у тебя,

Был ты ребенком каким, как ты рос в свои первые годы,

Что возмужавши свершил, что в пожилые года.

Рода когда твоего я истоки постигнуть стараюсь,

Должен я, Цельтис, к богам, близким тебе, подойти.

Смертные, вы воздержитесь (тогда промолвит Юпитер)

¹⁰ И небожители вы сыном его называть.

Прямо от нас он рожден, Максимилиан Величайший,

Громкая слава не даст, чтобы иным был отец.

Ты лишь нам удели покой возлюбленный сердцу

И повели, чтоб мои были со мною друзья.

Ведь в одиночку никто не исполнит подобного дела,

В коем так много святых предков помянуто здесь.

И так как нет средь живущих тебе подобного ныне,

То в одиночку никто труд не осилит такой.

Что бы замыслили монстры, которых так много под небом

Нашим германским, чтоб всех ужас и трепет объял?

Что мне о детях иль свиньях сказать? Мы видели сами:

Тело раздвоено их, но при едином лице.

Иль умолчу? Говорят, будто мать на бреге Энунта,

Боги! во чреве несла двадцать четыре плода.

Я не могу умолчать и о птицах в гнезде лишь трехдневных,

Коих жестокий с небес молнии губит удар.

Женскими хоть и кишит Германия монастырями,

И днем и ночью они лишь по-латыни поют,

Но все святые места Камен латинских не знают, —

Только невежество им и простота по душе.

Иль по обычью друидов не должно слова понимать им,

Кои Иерусалим в тайных им книгах принес,

Видимо, чтоб эти тайны в дремучий народ не проникли,

Иль, чтоб святые слова не залучила волшба.

Но говорю я: что пользы так петь священные гимны,

¹⁰ Денно и нощно своих только тревожить богов?

Если поет и не знает, что песней священною просит,

То и корова вот так среди базара ревет.

Если германцам моим я себя представляю поэтом,

Тотчас они: никаких он не накопит богатств,

С песней он всю свою жизнь до конца расточает, безумец

И не