заслугам встанут
Музы, и твое мальчики и старцы
Имя назовут, что латинским Музам
20 Мило надолго.
Или мысль к тебе о жене стыдливой
С думою придет о потомстве славном,
Ты лишь отдавай, радостен, все время
Доле спокойной.
Думай, как сносить, — и невозмутимо,
Боги что тебе по законам рока
Даровали, кто управляет ходом
Жизни летящей.
Лишь о трудном ты для себя и мыслишь
30 И о том, что твой беспокоит разум,
Но ведь славой дел побеждать привыкла
Гордая доблесть.
Кто своей судьбой от забот избавлен
И кому всегда лишь сияло небо,
Радуется пусть, что звезда благая
Светит, взошедши.
Но ведь реже те и вороны белой,
И ни родились ни в одном столетье,
И не светят им никаким покоем
40 На небе звезды.
Мчащийся обман мимолетной жизни,
Странствуя везде, делается явным,
Тот же краткий час, что стоит пред нами,
Вечно урезан.
Вот и ты, кому будет в жизни счастье,
Ясное чело нам яви, блистая;
Вакхом разогрет и к делам стараньем,
Скорби отвергни.
Брачное затем пусть возбудит ложе
Безупречный дух, утомлен трудами,
В час, когда тебе даст она лобзанья
С шепотом нежным.
26. К ингольштадцам, почему должен их покинуть [161]
Ежели осенью ты не капусту сбираешь, а репу,
Чтобы коровы доились для рынка,
То по заслугам тебя называет народ репоедом, —
Даже географы знают об этом.
Так как живот у тебя невареным полнится пивом,
Влагой похожей на воду и волны,
Так как Вакх у тебя на холмах не родится высоких,
И на холмах укреплений не видно,
И не журчит никакая река в потоках тенистых
10 Кроме Дуная, что там протекает, —
Я потому и стремлюсь вновь к брегам мне милого Рейна,
Вакха дары где родятся благие,
Вакха, кто силы таланту дает и сердцу — искусства,
И умножает у пьющего радость.
27. К Георгию Лапидану, свеву [162]
Родины краса, ты собой являешь
Лики тех, чей век уже канул в вечность,
Все сердца когда неизменно чтили
Славную доблесть
И когда в делах процвела благая
Вера, заслужив и почет великий,
И на лицах всех отражалось светлых
Лишь благородство.
Если предков ты стародавних числишь, —
10 То о них никто средь земель германских,
Славных родом и средь сражений давних,
Лучше не скажет.
Рода твоего древнего свидетель
Ясное лицо ты являешь, славный
Облик, что хранит благодство мыслей
В сердце высоком.
Знатный, ты ведь вхож в королей чертоги,
Почестей тебе дали те немало,
Ты арбитром был и войны и мира,
20 Красноречивый.
Потому тебе на земле известно
Все: пути в морях и лесные дебри,
Галл, британец, дак и сармат с паннонцем
Также знакомы.
Гордого тебе италийца нравы
Ведомы, иль что у германца в мыслях,
Шлем когда надев, он копьем готовит
Страшные войны.
Ныне никого нет в Германских землях,
30 Кто бы был такой почитатель блеска
Рима, и добрей не найти патрона
Людям ученым.
Истинно своим благороден видом,
В чести тверд всегда и ревнитель правды
Ты, дары свои отдающий щедро
Мудрым поэтам.
Если можешь, будь безмятежен духом
В деле каждом; и, благородна, доблесть
Шествует всегда по неторным тропам
40 К звездам высоким.
28. О пламени, вызванном орешником [163]
Что таится огонь, схоронен в древе,
Не кремня пробужден ударом только, —
От орешины тренья ты увидишь.
29. К Гретуле, обессиленной от страсти, любовно [164]
Плачешь, Гретула, что тяжко вздыхаючи
И скорбя, что ушел милый Стиборий твой?
Был любого искусней
Ковы любящих он сплетать.
Что от жаркой слезы влажны глаза твои?
И не держатся уж волосы пышные,
И на слабые руки
Опускаешь ты голову.
Песни греков о том упоминают, что
10 Пенелопу постиг этих же бед удел,
Пока странствовал десять
Лет ее хитроумный муж.
И Луна, проносясь кругом, склоненным вкось,
Девять знаков златых не обошла еще,
Когда верный оставил
Деву брошенной этот муж,
Днесь во славе кого отчий уж видит край
И сестра, и отец, спутники в радости,
Там, где Вильс пробегает, [165]
20 Током дивным вливаясь в Истр.
Это время, устав большим считаешь ты
Круга, что пробежит Цинтий за целый год,
Или тот, кто ленивый
В мире старец бредет с косой.
Ты ж, кто в сердце несешь веру надежную,
Бог крылатый, молю, вспять обрати стопы,
И неверность из сердца
Изгони, в коей нас винишь.
Щечку ты обретешь снова нетронутой,
30 Сердце верное вновь чистым влечениям,
Ты получишь награду,
Нашим сетям завидную,
Когда Урсула, мне нежно кивнув, меня
Побуждая, скует медью оков своих, —
Тут уж дева другая
Печень жаркую не зажжет.
30. О могиле божественной Вальпургии в Айхштедте и о надгробном камне, непрерывно источающем влагу [166]
Вся краса земли Ауреатенской,
Дева, где поля
