В дни, когда сил недохват, а лет прибавляются числа
И все быстрей мою жизнь к западным водам несет,
В дни, когда в теле моем остается лишь сила такая,
Как предзакатной порой в тающих Феба лучах,
В дни, когда ту же я зрю в своем лике вялость и бледность,
Что в омертвелых полях осенью позднею зрим, —
Отрок свирепый, уймись, прошу, отложи свои стрелы,
Острые жала не цель, в сердце мое не вонзай!
Ты, о нежнейшая мать, что мою измучила душу,
10 Мужу усталому дай ты, о богиня, покой!
Я ведь знамена твои вздымал под розовым небом,
Там, где холодный поток Вислы могучей течет,
А безудержный Дунай, который весь мир омывает,
Помнит войну, что я вел рьяно во славу твою.
Ныне же Рейн, что в конце изливается тройственным устьем,
Новое пламя зажег в сердце остывшем моем,
Ибо прекрасный лик мне явлен Урсулы дивной,
Гордо отвергнувшей все кроткие просьбы мои.
Чем очевидней отказ, тем сильнее в груди моей пламя;
20 Чаянье, раз появясь, не отойдет ни на шаг.
Странно, но так: чего лишен, то имею в избытке,
То, чего будто бы нет, есть через край у меня.
Но до поры, пока та, что любима, мольбы отвергает,
Мужа несчастней меня в мире во всем не сыскать.
Ты, о богиня, что грудь пронзила мне меткой стрелою,
Ты, что в надежный союз две съединяешь души,
Либо сама угаси, о нежнейшая, буйное пламя,
Либо, чудесная, дай мне неотложно совет!
Ибо как Цинтия диск, к созвездью Весов [443] приближаясь,
30 Вместо летних спешит зимние звезды зажечь,
Так и сердце мое, пораженное новой любовью,
Ночью пылает, растя необоримую страсть.
Все же мягче она, чем встарь бушевавшее пламя,
В дни, когда в остье [444] небес Феб лучезарный стоял.
Как привыкло бродить закрытое сусло в сосуде,
Что винодел на огне греет с обеих сторон,
Так и сердце мое в пламенах внезапных вскипает,
Бьются в жестоких боях влага и едкий огонь.
Если избавить от войн ты меня своевольно не хочешь
40 И не желаешь совет мне примирительный дать,
В честь не сложит твою германский поэт песнопений
И на тевтонской земле ты не почтишься хвалой.
Ты, что все единишь во вселенной стихии, Венера,
Души связуй, но мой плот утлый, молю, пощади!
Чуть я закончил речь, устремилась Венера златая
В дом мой, — голубка влекла нежная с неба возок,
Рядом с богиней вился Купидон, ласкающий души,
И красотою блистал Граций троящийся лик.
Смесь благовоний лилась — восторгаясь, их ноздри впивали,
50 В доме во всем аромат всюду небесный стоял.
Слово Венера рекла, что богов песнопенья смягчают,
Коль к песнопеньям к тому ж щедро прибавить дары;
В той же связи состоят мое сердце и рейнские девы,
Что не спешат угождать тем, кто придет без даров.