Здесь с незапамятных времен из недр земли бьют черные ключи. Они то смолкают, то вдруг оживают и бурлящими пузырьками метана покрывают черную маслянистую поверхность, переливающуюся цветными бликами в небольших ямах.
Выходящая наружу с водой и метаном нефть не пропадает. Карамайцы, как хорошие хозяева, на местах ключей вырыли котлованы, нефть их заполняет, а затем ее вычерпывают, используя для нужд города.
Восточнее «черных ключей» тянется невысокая гряда гор. Обогнув одну из гор, мы оказались будто у склада готовых минеральных красок. Здесь горы от вершин до оснований расколоты и обнажилась радужная расцветка глин. Это карьер. Горы раскололи люди, они ведут добычу цветных глин, которыми в Карамае окрашены стены домов и зданий.
Из карьера цветных глин мы отправились на промыслы. Стальные конусные гиганты-вышки оживили однообразный пустынный пейзаж, и будто выровненные по линейке, они уходят вдаль, к горизонту.
Разведчики-нефтяники обнаружили под землей мощный нефтеносный слой. Он рекой протянулся с севера на юг. Подземную нефтеносную реку карамайцы решили заставить выйти наверх, используя новый метод расположения скважин. А чтобы нефть вся до капли поднялась на поверхность земли, в нефтеносный слой будут накачивать воду. Вода, как поршень, вытеснит из глубоких недр имеющуюся там нефть.
Встреча с нефтяниками состоялась у одной из вышек, бур которой уже ушел на глубину шестисот метров. В белых алюминиевых касках, в черных комбинезонах, с бронзовыми от загара лицами нефтяники слаженно управляли всем большим буровым хозяйством. Управляющий нефтепромыслом товарищ Чэнь Фын рассказывал:
— Нефть есть… Воды нет. А ее нам нужно очень много. Воду привозят на буровые грузовики в цистернах с реки Манас.
— Но мы слышали, у вас есть водопровод, — сказал я.
— Водопровод есть, — продолжал Чэнь Фын. — Он подает воду из Манаса, а река от города в сорока пяти километрах. Не хватает этой воды. Мы ищем воду глубоко под землей. Не найдем — будем рыть канал, чтобы заставить Манас течь к нам. А с водой все изменится. Скважины станем бурить быстрее. Нефти Карамай будет давать много. На улицах и площадях города вырастут деревья, зацветут сады, зазеленеют поля. Красивым станет Карамай. Очень хорошо будем жить. Приезжайте года через три-четыре, Карамай не узнаете…
Поблагодарив товарища Чэнь Фына за приглашение, я ответил:
— Не знаю, когда еще приеду к вам, но я верю, трудолюбивые руки карамайцев оживят мертвую древнюю пустыню. Украсят, благоустроят юный город, а жизнь свою сделают счастливой и красивой.
Возвращаясь в город, я обнаружил в своей машине поломку: лопнул кронштейн, крепящий динамо.
Сопровождающий нас товарищ сказал:
— Недалеко бурильно-ремонтная мастерская, поедемте туда. Там есть автоген и электросварка.
В мастерской нас сразу окружила группа молодых рабочих уйгур и китайцев, нашелся и переводчик. Это был русский, слесарь Югославский, свободно говоривший по-уйгурски и по-китайски.
Узнав, что меня привело в их мастерскую, он обратился к мастеру цеха товарищу Цай Чжу-линю.
— Товарищ Цай Чжу-линь рад помочь русскому товарищу, — передал мне слесарь Югославский.
Я достал инструменты. Хотел снять динамо, но мне ничего не дали сделать.
Мастер Цай Чжу-линь, предлагая сигареты, сказал:
— Сулянь тунчжи[26]. Это очень хорошо! Сулянь тунчжи — наш брат. Сулянь тунчжи, отдыхай! Кури сигареты… Мы исправляй цичэ[27].
Андрей Югославский, Мамед Исамов и Оман Марсалимов под руководством мастера Цай Чжулиня сняли динамо, кронштейн, осмотрели и решили: сварить электросваркой.
Через полчаса все было готово. Закончив работу, рабочие осмотрели и всю машину. Где нужно было, подтянули, подкрепили, смазали.
Пожав всем крепко руку, я покинул мастерскую с особенным чувством: хорошо, когда вокруг друзья!
Вечером ужинали в рабочей столовой. Ели достойные похвалы китайские блюда. Подавала их нам обаятельная Ася.
На следующий день продолжали знакомиться с городом.
Там, где недавно стояли брезентовые палатки, о которых рассказывал нам геолог Александр Михайлович, выросли добротные каменные корпуса поликлиники и больницы. В городе работают хлебозавод, магазины, столовая, открыты школы, детские сады, ясли, демонстрируются кинофильмы, выступают кружки художественной самодеятельности, проводятся спортивные соревнования.
Я побывал в молодежных общежитиях. Познакомился с карамайцами. Все они комсомольцы. Приехали сюда добровольно. Живут скромно, в комнатах чистота, порядок, обилие книг, газет, журналов. Молодежь любознательна, стремится к знаниям. Работают они старательно, всегда и во всем помогая друг другу. Бросилось в глаза особое отношение к девушкам. Их оберегают, не позволяя им выполнять тяжелой физической работы, а о какой-либо обиде и речи быть не может.
Разговаривая с лаборантками Су Се-ю, Пей Ю-син, Кан Пин, техником Туп Шан, экономистом Ли Кай-ши и с секретарем комсомольской организации Лю Пэй-цзюнем, я видел жизнерадостных молодых людей с непременными улыбками на лицах и не услышал даже намека, что в их жизни есть большие трудности. Карамайцы с теплотой вспоминали советских специалистов-нефтяников Романа Васильевича Бурханова из Баку, Александра Ивановича Малышева из Москвы, Василия Петровича Васильева из Ленинграда, Антонину Степановну Кузнецову из Саратова.
…Наши ярко раскрашенные автомашины с алыми флагами Родины привлекали все взоры, особенно детские.
Карапузы, одетые в цветные курточки и штанишки, проявляли особый интерес к машинам, по-деловому осматривали их и «на полном серьезе» вели свой детский разговор.
Я с переводчиком сидел в машине, готовясь к отъезду.
Три загорелых малыша с подстриженными челочками подбежали к нам. Их темные глазенки блестели любопытством. Обойдя машину, малыши остановились и заговорили:
— Лю, цичэ хао?[28] — сказал малыш в кепочке.
— Хао, — ответил малыш с куском дыни в руке.
— А она, Лю, не такая, как наша цичэ.
— Нет, такая…
— Нет, не такая, Лю… Наша цичэ — зеленая.
— Теперь все цичэ у нас будут такие красивые…
— Нет, Лю, — с сожалением произнес малыш, — цичэ не наша… Она другого города.
— Нет не другого, а нашего… Когда я буду большой, как папа, у меня будет своя цичэ.
Сомневающийся малыш в кепочке вздохнул, покачал головой и спросил Лю:
— А кто будет тебе заводить цичэ? Ты не умеешь заводить цичэ.
— Я буду заводить цичэ… Сам буду ездить на цичэ, — уверенно произнес Лю.
