мне заснять его орган! — вопила какая-то дама-репортер. Не нужно объяснять, какого рода журнал она представляла.
— Да, да, покажите нам его пистолет, — кричали другие.
— Donde esta su polla? — раздался громкий грубый голос. — Где его пипка?
Антонио Луис и я с каменными лицами склонились над торсом Снежка. Мы оба знали, что из этого сенсации не получится. Как объяснить им, что, как бы огромны и мясисты ни были гориллы, их детородные органы на удивление крохотны по сравнению с телом. А вот, между прочим, интересная биологическая загадка: чем объяснить тот факт, что у нас, голых обезьян, гениталии куда крупнее сравнительно с масштабом тела? Теперь, когда приборы были налажены, я вставил «полицейскую дубинку» в задний проход Снежку и поднес стерильную стеклянную пробирку к его детородному органу. Наши действия мгновенно вызвали всеобщее молчание, нарушаемое только яростными щелчками фотокамер, тогда как их операторы хранили гробовое безмолвие. Климакс нашего представления — как я думал — должен был вот-вот случиться. Я нажал кнопку, чтобы включить электрический импульс. Тут же нижние мышцы гориллы охватил спазм и его таз на краткое мгновение выгнулся в дугу.
— Оле! — раздался чей-то мужской голос. Но ни капли семени не исторглось из маленького органа.
Я уточнил правильность положения приборов и снова нажал кнопку. Спазм. Эрекция. Орган был похож на тупорылую креветку. Но — опять ни капли семени. Я сделал шесть бесплодных попыток. Антонио Луис даже сделал массаж горилльего органа. Наконец с седьмой попытки — эврика! — капля семени исторглась из миниатюрного органа, скатилась в пробирку… и тут же превратилась в бесполезную пленку под раскаленными дуговыми лампами. Никогда прежде мне не требовалось такого количества попыток для получения пробы на анализ…
Хотя Снежок по-прежнему находился без сознания и, следовательно, был не в курсе всей этой щекотливой пантомимы, я решил, что с него хватит. Довольно было держать его под наркозом, и в конце концов, раз уж бутылка пустая, значит, в ней ничего нет. Я убрал пробирку и сказал: «Finito!» Теперь Снежка можно было возвращать в его палаты — где-нибудь через час он проснется. Тут снова поднялся шум: «Por que? Por Que? Почему? Почему? — защебетали репортеры. — Что случилось? Он что, импотент?» В общем, мы решили устроить пресс-конференцию сразу после того, как вымоемся.
Стоя перед толпой журналистов, которая теперь сомкнулась полукругом, я объяснил, что мы сейчас проделывали и каков вышел итог. Не ведаю, по какой причине, но на сей раз — так, кажется, говорят американцы? — у Снежка было «пусто в амбаре», в том смысле, что никакого семени.
— Позвольте, доктор! Не вы ли сами заявляли, что прошлой ночью Снежок развил о-го-го какую активность со своей подружкой? — прокаркал кто-то из журналистов и лихорадочно записал прокарканное.
— Да, да, это правда! — подхватили другие.
— Не говорил я ничего подобного, — пытался объясниться я, но меня никто не слушал: они уцепились за это как за подходящее сенсационное объяснение… Наутро все газеты были полны далеко идущими выводами, что, мол, приехал какой-то чокнутый англичанин, вот и устраивает эксперименты с сексуальными извращениями.
— Да не расстраивайтесь, доктор, — сказал мне Антонио Луис, когда мы, сидя в ресторанчике, лакомились искусно приготовленным крабом и запивали холодным вином. — Вы же знаете этих каталонцев. Если у них что-то не ладится, они горазды свалить на иностранца. Просто досадная неудача, и все тут.
— В следующий раз, — ответил я, — мне придется попросить изолировать Снежка от его подружек на недельку-другую, прежде чем попробуем по новой. А вдруг на сей раз повезет?
А теперь поговорим о белых кошках — нет, не о тех милых длинношерстных персах, а о куда более крупных созданиях. В 1960 году в Национальном парке Крюгер в Южной Африке родились настоящие львы-альбиносы, и каждый год-два какой-нибудь маленький зоопарк выступает с сенсационным заявлением, что там родились редкие белые львята. Съезжаются телевизионщики и журналисты, готовые — как и владельцы «чуда» — поверить, что произошла сенсация, которая сродни появлению голубого тюльпана или находке в раковине золотой жемчужины величиной с теннисный мяч. У этих львят шкурка и в самом деле белая, как сливки, а не желтовато-коричневая, как полагалось бы. Таких белых львов можно видеть на фамильных гербах знатных родов, в том числе герцогов Норфолкских; за них назначается цена во много тысяч долларов. Но все это только так кажется. Проходит несколько недель, белая шубка естественным путем темнеет, и прежде чем детенышам исполняется три месяца, они становятся неотличимыми от сверстников, чье рождение не сопровождалось таким шумом.
Однако настоящие белые тигры существуют в действительности. Появление истинных альбиносов, лишенных полос и с красными глазами, зафиксировано, по крайней мере, в одном случае; но мы здесь поведем речь о собственно «белых тиграх» с голубыми глазами и темными полосами по белой шкуре. В них слишком много пигмента, чтобы называться альбиносами — в действительности это необычная шиншилловая мутация. Белые тигры встречаются во многих местах в Индии, но самые знаменитые — тигры из Ревы с черными полосами по кремовой шкуре. В начале 1950-х годов махараджа Ревы начал разведение этих тигров в неволе, а десятью годами позже первые экземпляры попали на Запад — в вашингтонский и бристольский зоопарки.
В последние несколько лет они снискали себе славу звезд в ряде зоопарков и цирков Европы и США. Их цена может доходить до шестидесяти пяти тысяч долларов — в сто раз больше, чем обыкновенного тигра.
Сафари-парк Штукенброк близ Билефальда в Западной Германии, где я стал консультантом с 1974 года, явился поистине кладезем интереснейших случаев. В Штукенброке мы с доктором Ферди Вурмсом очистили кровь хронически больного слона, пропуская ее через озонирующую машину. Там же мне впервые встретился случай загадочной и по сей день не объясненной болезни мозга у крупных кошачьих, и — до сих пор вспоминаю с содроганием — там я столкнулся носом к носу с тигром в окутанном туманом глухом уголке парка, в котором, как предполагалось, не должны были находиться животные. Каждые шесть месяцев я должен был подрезать копыта зебрам и антилопам — вот уж была захватывающая игра! Фриц Вурмс носился с головокружительной скоростью на стареньком «фольксвагене» за удирающими животными, делая самые невероятные зигзаги, а я стрелял из окна машины «летающими шприцами» и надевал пластмассовые наконечники на острые, словно шпаги, рога неисправимо агрессивных ориксов, чтобы они не наносили ими смертельные ранения другим животным.
В 1987 году Штукенброк приобрел в Цинциннати, США, пару роскошных полуторагодовалых белых тигров. Специально для них было построено импозантное помещение в виде индийского
