Вернувшись в лагерь, мы увидели там группу мрачных браконьеров, находившихся под охраной наших помощников. Пока Джордж допрашивал их, еще два помощника привели старого туркана — знаменитого Адукана. Он был легендарной фигурой, и за его поимку не раз предлагались высокие вознаграждения, но безрезультатно. Однажды, когда какой-то окружной чиновник, выслеживая браконьера, проходил по узкой тропе под утесом, Адукан скатил на него огромный валун. Он промахнулся всего лишь на несколько сантиметров.
При аресте Адукана в пещере, где он был схвачен, помощники обнаружили много добытых им трофеев. Там было полным-полно рогов носорогов, кнутов из кожи бегемотов, серег из слоновой кости и браслетов из шерсти жирафа и из волос слоновьих хвостов. Все это Адукан намеревался пустить в продажу.
Теперь он с усмешкой стоял перед Джорджем, полностью уличенный и признающий все свои преступления. Когда Джордж поинтересовался, как случилось, что его поймали, он объяснил, что спросил «оракула» о своем будущем и тот ответил, что его ждет арест. Поэтому он сложил свои вещи и просто ждал, когда его возьмут.
Предсказание судьбы «оракулом» является старым обычаем турканов. Обычай состоит в том, что в воздух бросают сандалии, а потом рассматривают, в какое положение они легли, и толкуют его. Под впечатлением веры Адукана в своего «оракула» я спросила его, что происходит с моим отцом. Он сел, бросил вверх сандалии и странным голосом возвестил, что мой отец чувствует себя превосходно, послал мне много денег и пожелания удачи. Поскольку мой отец умер много лет назад, этот случай только укрепил мой скептицизм в отношении всяких предсказаний судьбы.
Вскоре Адукан, хотя и в наручниках, начал командовать своими пленными собратьями; потом среди помощников он узнал бывших членов своей шайки и, вероятно, отметил, что они выглядят упитаннее и счастливее, чем в то время, когда служили ему, а также что они уважают и любят Джорджа. Прошло немного времени, и он сам высказал пожелание стать помощником Джорджа, обещая, если его примут, показать скрытые запасы слоновой кости. Джордж был знаком с подобными рискованными предложениями и знал, что большинство браконьеров, принятых на работу на таких условиях, позднее все равно убегали, но он решил поверить Адукану, рискнул, и риск оправдался. Старый браконьер многие годы работал с помощниками Джорджа, научился пользоваться ружьем и, участвуя в операциях, надевал высокую красную феску, как явный символ превосходства. Сейчас, когда ему предстоял дальний путь и мы проходили мимо его жилья, Джордж спросил его, не хочет ли он навестить свою семью. Он отказался, но попросил выдать аванс в счет будущей зарплаты, чтобы купить козла для своих близких в качестве прощального подарка.
На следующее утро мы увидели далеко внизу озеро Рудольф, выглядевшее расплывчатым голубым пятном, обрамленным кольцом черной лавы. Теперь нам предстояло пробраться по труднопроходимым лавовым осыпям к вулкану Телеки. Ослы с большим трудом передвигались по этой дикой местности, но наконец мы добрались до защищенной от ветра стоянки. Это было одно из тех мест, где венгерские исследователи Ш. Телеки и Л. Хёнель, открывшие озеро Рудольф и озеро Стефани, разбили свой лагерь в 1888 году.
Поставить здесь палатки оказалось делом нелегким, сильный штормовой ветер рвал веревки из рук и забивал глаза и нос песком. После бессонной ночи мы вновь отправились в путь и вскоре пришли к широкой песчаной лагге[23]; на скалах, окружавших ее, я обнаружила наскальные рисунки гигантских жирафов и антилоп с огромными рогами. Луис Лики дал мне материал для калькирования, и я смогла снять копии этих изумительных рисунков. Потом в течение трех часов мы ехали по старой лаве, покрытой слоями недавно излившейся лавы. Я чувствовала себя очень неспокойно, когда под лавовой коркой под копытам мула гулко отдавались пустоты. Достигнув наконец подножия вулкана Телеки, мы привязали вьючных лошадей к нескольким приспособившимся к суровым условиям ладанным деревьям (Boswella carter), из которых изготовляют ладан, и поднялись к краю кратера.
Когда озеро Рудольф было открыто впервые, вулкан еще действовал; с тех пор на дне кратера появились три еще маленьких вулкана. Перед нами была завораживающая взор картина густой сетки иссиня-черных потоков новой лавы, пересекавших старую лаву, и я начертила план, показывающий самые поздние извержения. Я только сожалела, что не смогла запечатлеть запах, доносившийся из многочисленных серных источников.
Мы спустились к озеру, где в тени дерева нас ждал Пиппин. Был полдень, и было очень жарко. Озеро манило к себе, но в зарослях тростника дремало не менее двадцати крокодилов, так что перед нами стоял выбор: либо продолжить наш путь без надежды встретить тень, сулящую прохладу, либо искупаться в воде в компании крокодилов. Мы выбрали последнее. Пока одни окунались в воду, другие бомбардировали животных камнями. Тем не менее один молодой крокодил преследовал нас так настойчиво, что в конце концов Джордж был вынужден пристрелить его.
Освежившись, мы отправились к небольшому водоему Сурима, расположенному близ южной части озера. Пиппин сидел у меня на коленях, чтобы не обжечь себе лапы на горячем песке. Мы считали, что теперь заслужили дневной отдых, и я провела его, исследуя ближайшие окрестности. На скале, нависшей над водоемом, было несколько наскальных рисунков верблюдов, явно недавнего происхождения. Мы спросили жителей племени рендиле, кто высек эти рисунки. Они ответили: «Бвана Рис». Потом в километрах трех от озера я наткнулась на наскальные рисунки совершенно иного характера. В этом месте узкое ущелье выходило на большую круглую площадку, которая могла служить как местом для укрытия, так и местом сборищ. На середине окружавших ее отвесных стен находился узкий уступ, и над ним на высоте вытянутой руки виднелось несколько наскальных рисунков. На одном из них изображалась вереница жирафов, ведомых человеком. Я задумалась, не означает ли это, что в те времена, когда были сделаны эти рисунки, жирафы были ручными животными. Здесь я увидела также схематические рисунки ориксов, фламинго, буйволов, носорогов и нескольких мелких видов антилоп. Я скопировала их, и, когда показала Луису Лики, он был восхищен. Через два года эти рисунки были напечатаны в журнале Национального общества естественной истории Кении. Впоследствии оригиналы были отправлены в Англию, в Лондон, где они вызвали большой интерес, поскольку представляли собой первые наскальные рисунки, найденные столь далеко на востоке в Восточной Африке. Значительно позже мы с Джорджем встречали аналогичные изображения мамонтов в пещерах южной Испании, а в пустыне Сахара я видела пиктографическую письменность[24], похожую на ту, которую мы видели на холме Порр близ островов Эль-Моло.
