В то время на островах Эль-Моло жило всего восемьдесят человек, которые из-за слишком щелочной диеты страдали от цинги и рахита. Тем не менее местные жители приветливо отнеслись к нам, и я была огорчена тем, что они, казалось, были обречены на вымирание. К счастью, этого не случилось, поскольку правительство, узнав о таком бедственном положении, обеспечило их овцами, козами и овощами.
Я хотела нарисовать чету жителей Эль-Моло, и предложил им в награду за позирование табак. Тогда ко мне выстроилась целая очередь. Несмотря на бедность, эти добрые люди предложили нам целую груду гигантских тилапий, которые очень вкусны. Когда Джордж убил крокодила, жители пришли в сильное возбуждение и стали буквально рвать свежее мясо и даже жесткую шкуру, которая, по их уверениям, была не менее вкусной. Однажды вечером вышли поискать крокодилов вокруг нашей палатки. Их глаза сверкали, отражая свет нашего факела.
Джордж застрелил одиннадцать штук, после чего мы думали, что другие, безусловно, уберутся восвояси. Каков же был мой ужас, когда на следующее утро я проснулась и увидела крокодила перед моей палаткой! Я застрелила его прямо из постели.
Джордж занялся поимкой местных браконьеров, и я исследовала другой остров из этой же группы. На небольшой площадке я увидела несколько пирамидок из камней и попросила наших работников разобрать камни. Под одной из пирамидок оказалась каменная плита, а под ней песок и несколько костей. Еще в Цюрихе, а позднее от Луиса Лики я узнала, что никогда нельзя вытаскивать отдельную кость, а следует обмести песок, пока не покажется соединение костей. Здесь я обнаружила целый скелет; он был захоронен в согнутом положении, на правом боку, с руками и коленями, сложенными вплотную к лицу. Аккуратно сфотографировав и зарисовав скелет, я завернула кости в вату и сложила в коробку. В другом захоронении был такой же скелет. Близ захоронений я нашла цветок желтого портулака, первый цветок, увиденный мною у озера Рудольф. Позднее оказалось, что это новый вид.
Затем мы направились к горе Кулал — вулканическому массиву, протянувшемуся параллельно озеру на сорок пять километров. Когда деятельность вулкана прекратилась, землетрясение раскололо массив посередине. В результате образовался круглый провал глубиной в тысячу двести метров и диаметром шесть километров. Постепенно стены его избороздили расселины, напоминающие дольки апельсина, соединенные у основания и веером расходящиеся кверху. Массив увенчан крутыми, узкими гребнями, ведущими к вершине покрытой тропическим дождевым лесом. С равнины Кулал выглядел как ничего собой не представляющий холм, но в действительности он представлял собой одно из чудес света, почти такое же, как Гранд-Каньон в Аризоне.
Мы добрались до подножия Кулала на закате, и люди принялись сооружать бома[25] для защиты наших вьючных животных. Пока продолжались работы, местные жители рассказали нам, что несколько львов напало на верблюдов жителей племени рендиле и самбуру, которые живут у вершины горы. Они попросили Джорджа убить этих львов. Джордж был удивлен новостью, поскольку никогда раньше не слышал о львах на Кулале и знал лишь, что там встречаются буйволы и антилопы большие куду. В прошлом на горе обитали даже слоны, но они уже давно были истреблены браконьерами. На следующее утро мы попытались найти гребень, достаточно широкий для того, чтобы по нему могли подняться наверх ослы, но в конце концов во многих местах, там, где он был слишком узким, мы были вынуждены развьючить их и нести груз на себе.
Поднявшись на высоту почти 2000 метров, мы достигли вершины. Сильная жара сменилась пронизывающим холодом, и мы сели в сыром тропическом лесу вокруг костра, натянув толстые пуловеры, и через завесу серых лишайников наблюдали за мерцающим в мареве далеко внизу озером.
Утром, пока Джордж допрашивал браконьеров, я взяла свой альбом для рисования и акварельные краски и пошла с проводником к центральному провалу, край которого был настолько узким, что местами наши ноги соскальзывали по обе его стороны. Отсюда открывалась широкая панорама, и, чтобы передать ее внушающее трепет величие, мне пришлось взять три листа бумаги и рисовать по частям.
На другой день мы отправились вниз к обширной пустыне, чтобы обследовать ущелье, ведущее к центральному провалу. Когда мы шли по узкой тропе, огражденной с обеих сторон отвесными стенами почти стометровой высоты, которые часто сходились настолько близко, что даже трудно было развести руки в стороны, нам повстречались два носорога, видимо, жившие здесь. К счастью, нам удалось вспрыгнуть на узкий уступ, покрытый кустарником, и таким образом избежать столкновения с ними. Потом мы пришли к огромному валуну, перед которым находилась глубокая яма, наполненная дождевой водой. Она преграждала нам путь вперед. Мы прошли еще около трех километров, но по-прежнему были далеки от центра провала. Тогда мы повернули назад и взобрались по южному склону Кулала. Тропа была очень узкой, но вполне достаточной для того, чтобы по ней пошли ослы. Вдруг всех нас охватила паника: на противоположной гряде мы увидели носорога, несущегося вниз, как потерявший управление танк. Он был отделен от нас глубоким ущельем, но все равно зрелище было страшным. В эту ночь мы разбили лагерь на южной вершине, оказавшейся такой же холодной и сырой, как и северная.
Через некоторое время появились несколько старейшин из племени самбуру и попросили Джорджа убить льва, нападавшего на их скот. Они рассказали нам, что у льва существует привычка прятаться на ветви дерева и следить за проходящим мимо стадом. Выбрав жертву, он прыгал на нее и тащил прочь, когда как остальное стало разбегалось в разные стороны. На стволе дерева нам показали глубокие царапины, которые наверняка были оставлены львом, и это убедило нас в правдивости истории. Пока наши люди разбивали лагерь и строили прочный бома для ослов, мы отправились на поиски льва и обнаружили его совсем недалеко. Он явно интересовался нашими ослами, но не успел Джордж выстрелить, как лев мгновенно исчез. Весь вечер мы были настороже. Около десяти часов вечера Джордж схватил ружье и дважды выстрелил. Оказалось, что три льва перепрыгнули через колючую загородку и сильно покалечили одного из ослов. Джордж убил одного льва и ранил другого, а третьему удалось уйти. Поразительно, что ни одно из наших вьючных животных не издало ни единого звука, когда львы напали на них.
К сожалению, раненый осел погиб. Мы пытались выследить ускользнувшего льва, но вокруг было так много следов скота, что нам не удалось этого сделать.
На следующее утро к нашему каравану присоединился теленок буйвола, потерявший свою мать. Его привели жители племени самбуру и попросили присмотреть за ним. Они снабдили нас большим запасов молока; буйволенок быстро привык к бутылке, и кормление его не представляло проблем. Он был еще покрыт мягкой шерстью и имел удивительно большие уши с длинными кисточками шерсти на кончиках. Я назвала его Сегерея Эгиток, что на языке самбуру означало «Длинное Ухо». Мы предполагали, что его мать убита браконьерами. Каким бы маленьким ни казался Эгиток, он был достаточно силен, чтобы сбить с ног зазевавшегося человека.
