Мой друг, американский орнитолог Том Джилльярд, посоветовал мне обратиться перед путешествием на Новую Гвинею к сэру Эдварду Холлстрому, президенту сиднейского зоопарка Торонга, и попросить у него разрешения использовать в качестве базы нашей экспедиции орнитологическую станцию в Нондугле, принадлежащую ему и расположенную неподалеку от горы Куб на высоте 1500 метров. Руководит этой станцией Фред Шоу Мейер. Он приехал на Новую Гвинею еще в 1922 году ловить птиц для одного богатого лорда, а затем продолжал заниматься тем же для зоопарка Торонга. Этого выдающегося исследователя, открывшего во время своих бесчисленных экспедиций в дебри девственных лесов острова не один новый вид райских птиц, местные жители почтительно называют Маета Пиджин*. Они верят, что существует тайная связь между "господином птиц" и пернатым народом.
* (Искаженное английское master pigeon, что означает "господин голуб?")
При первой встрече в Нондугле Маета Пиджин сам был пуглив и робок, словно птица. Но вскоре мы стали хорошими друзьями, тем более, что я имел рекомендательное письмо от профессора Штреземана, который поддерживал мою затею. Штре-земан просил Фреда помочь мне найти два вида очень скрытно живущих и почти не изученных хохлатых беседковых птиц - Amblyornis macgregoriae и Am-blyornis subalaris. Оба вида встречаются высоко в горных джунглях, где вечно клубятся облака. Маета Пиджин вызвал из ближайшей деревни старика папуаса, своего постоянного проводника. Опытный охотник должен был проводить нас сначала в горы, где живет кумбук (Amblyornis macgregoriae).
Мы привезли в Нондугл все необходимое для устройства палаточного лагеря, но Фред Шоу Мейер и Зиги Дисцбалис считали, что нам следует ограничиться минимумом оборудования, снаряжения и запасов. Ведь путь в горные леса будет состоять из бесконечных подъемов и спусков. "Вы даже не можете вообразить, - говорили они, - насколько здешние горы изрезаны и труднопроходимы. Редко, где еще встретятся столь крутые и скользкие тропы, та кое множество стремительных горных ручьев и речек. Вы вполне обойдетесь без палаток, так как папуасы - искусные строители хижин, спасающих от дождя". Мы, разумеется, последовали этим советам и ни разу не пожалели о том.
Нелегкое восхождение к владениям беседковых птиц было рассчитано на три дня. Две первые ночи мы провели в уже готовых хижинах местных жителей. На третью ночь группе, посланной вперед, предстояло разбить лагерь на высоте 2400 метров. Этот подъем в давящей тропической духоте навсегда останется у меня в памяти. К счастью, Фред и Зиги раздобыли двадцать надежных носильщиков, которые с удивительной ловкостью босиком пронесли груз через все скользкие косогоры. Нам с Тайлакером на этих бесконечных подъемах и спусках легче давались подъемы, когда можно было подтянуться, ухватившись за ветки и лианы. При спуске же ноги скользили по влажной земле. Пот лил ручьями, язык прилипал к нёбу. К нашему великому облегчению, папуасы частенько находили места, где из скал били минеральные источники с хрустально чистой водой. Они ловко свертывали из больших листьев кубки-фунтики и дружелюбно угощали нас искрящейся живительной влагой. Два часа отдыхали мы в долине реки, опустив утомленные ноги в прохладную воду.
Как и предполагалось, к вечеру третьего дня мы добрались до временной штаб-квартиры. Наш авангард хорошо потрудился. На маленькой поляне среди густого леса, где не было риска, что во время обычной здесь тропической грозы и ливня нас убьет поваленным деревом, из жердей толщиной в руку были построены две хижины. Три стороны папуасы обычно оставляют открытыми, косая крыша и задняя стенка защищают от ветра. Листья бананов и пучки травы, уложенные на крышу, служат надежной защитой от дождя, не пропуская внутрь ни капли. Перед каждой хижиной пылал большой костер, чтобы можно было высушить промокшую одежду. Над огнем висел чайник. А что может быть лучше чая, чтобы утолить жажду после трудного перехода!
Вскоре мы получили хорошие вести. Наши следопыты обнаружили две хворостяные башни беседковых птиц на другом склоне горы, чья вершина вздымалась неподалеку от нашего лагеря. Три четверти часа нелегкого пути по крутым склонам, и вот мы уже у первой из них. Это была самая удивительная птичья постройка, которую мне когда-либо приходилось видеть. Тоненькое деревце полутораметровой высоты на уступе горного склона было оплетено веточками и прутиками. До высоты, на какую могла дотянуться птица с голубя величиной, башня из прутиков была утыкана странными украшениями, которые нам предстояло определить. Но еще более, чем разукрашенная башня, поражал округлый "садик" перед ней. Кумбук сначала очистил участок лесной почвы диаметром около метра от ветвей и листьев, а затем выложил на нем плотный моховой ковер. "Сад" был окружен валом из плотно уложенного мха высотой сантиметров двадцать.
На следующий день мы начали строительство укрытия. Наблюдать пугливую птицу за работой, а позднее и во время токования удалось бы только из тщательнейшим образом замаскированной засидки, отстоящей от беседки на расстоянии не менее 30 метров. Из веток и листьев мы построили хижину полутораметровой высоты, она сливалась с окружающей растительностью. Щели плотно законопатили мхом, травой и листьями, чтобы по возможности заглушить любой шорох.
Наградой за неимоверные трудности были удачные съемки хохлатого садовника. Местные жители называют его кумбук. Вокруг тонкого деревца он выкладывает аккуратную хворостяную башню. Подножие башни окружено садовым забором.
Хохлатый садовник в работе
Выкладывание хворостяной башни
Нам выпало огромное счастье наблюдать кумбука за строительством и украшением майского деревца и даже снять до сих пор никем не описанный "пламенный" танец птицы
Подножие башни окружено садовым забором
Пламенный танец
На следующее утро часов в пять, я отправился в путь чтобы до рассвета попасть в укрытие. Густые облака окутали горный лес, с прошлого вечера не переставая моросил дождь. Еще час мне пришлось ждать в темном сыром укрытии, а затем в первых проблесках зари я увидел на вершине хворостяной башни ее владельца. Его темно-коричневое оперение не выделялось на фоне сумрачного леса. Он усердно возился с какой-то палочкой, и длинный хохол спадал ему на плечи. При быстрых движениях головы посверкивали немногочисленные ярко-оранжевые перья хохла. Но мой восторг вскоре сменился унынием. Кумбук занимался не ремонтом башни, которую повредил сильный дождь. Раза три он прилетал и опять улетал, и, наконец, несмотря на плохую видимость, я понял его действия. Сколь тщательно ни старались мы замаскировать за-сидку, ее появление не прошло незамеченным. Палочку за палочкой птица разбирала свою башню и уносила материал на другой склон, где начала строить новую башню. Вышло, как говорил Маета Пиджин: "Лезьте в горы и полюбуйтесь чудесными постройками кумбука. Одно это уже стоит затраченного труда. Но снять кумбука на кинопленку вам не удастся. Он слишком чувствителен и не любит гостей". То же говорили мне все знатоки птиц Новой Гвинеи, действительно разбиравшиеся в положении дел. Но до сих пор мне всегда удавалось подобрать ключик даже к самым скрытным существам Должен же найтись такой ключ и к хохлатой беседковой птице! И как только нам вновь удалось найти ее башню, мы принялись за работу Первая попытка показала, что хижины из ветвей и листвы мало. Новая засидка имела двойные стенки, промежуток между которыми был плотно забит мхом. Точно так же набили мхом двойную крышу. Теперь наше укрытие было полностью звуко-изолированным, и птица не могла услышать жужжания кинокамеры. Подготовительная работа отняла у нас почти три недели, ведь мы старались как можно меньше шуметь, к тому же тропические ливни нередко прогоняли нас со стройплощадки.
