Но так как пчелы — народ серьезный, они стали скоро сердиться на ленивицу-сестрицу за ее постоянные прогулки.
В улье, возле летка, всегда копошатся несколько пчел, которые охраняют свой дом от других насекомых. Это обычно самые старые, опытные, мудрые пчелы, и спинка у них всегда вытерта, потому что они потеряли все свои волоски, влезая в улей и вылезая из него через леток.
И вот однажды пчелы-сторожа задержали ленивую пчелу, когда она хотела влезть в улей, и сказали ей:
— Послушай, подружка, ты тоже должна работать, все пчелы должны работать.
Пчелка отвечала:
— Я целый день летаю и устаю до невозможности.
— Надо, чтоб ты не уставала до невозможности, — ответили ей, — а по возможности работала. Это тебе наше первое предупреждение. — И, сказав так, пчелы пропустили ее.
Но ленивая пчела все никак не могла исправиться. И поэтому пчелы-сторожа на следующий день сказали ей:
— Надо работать, сестра.
И она тут же ответила:
— На этих днях обязательно начну.
— Нет, не на днях, — отвечали ей сторожа, — а завтра же. И смотри не забывай об этом. — И они пропустили ее в улей.
На следующий день, под вечер, повторилось то же самое. Но прежде чем ленивой пчеле успели что-либо сказать, она воскликнула:
— Да, да, сестрички, я помню, что обещала.
— Дело не в том, что ты помнишь, — отвечали ей, — надо, чтобы ты выполняла то, что обещала. Сегодня девятнадцатое апреля. Ну так вот, завтра, двадцатого, ты должна принести хотя бы капельку меда. А сейчас проходи.
Говоря так, пчелы отползли в сторону и пропустили ленивицу в улей.
Но следующий день прошел так же, как и другие дни, с той только разницей, что на закате погода испортилась и подул холодный ветер.
Ленивая пчелка поспешила к своему улью, размышляя о том, как, должно быть, тепло и уютно дома. Но когда она захотела войти в улей, пчелы-сторожа не пустили ее.
— Нельзя, — сказали они ей холодно.
— Я хочу домой! — воскликнула пчелка. — Это мой улей!
— Нет, этот улей принадлежит бедным пчелам-труженицам, — отвечали ей сторожа. — Лентяев сюда не пускают,
— Я обязательно начну завтра работать, — настаивала пчелка.
— Нет завтра для тех, кто не работает, — отвечали ей пчелы, которые всегда любят философствовать. И, говоря так, они вытолкнули ее вон.
Пчелка, не зная, что ей делать, полетала еще немного, но ночь уже наступила, и кругом стало темным-темно. Она хотела сесть на листик, но упала на землю. Она вся окоченела от холода и уже больше не могла летать. Ползая по земле, поднимаясь и падая, натыкаясь на щепочки и камешки, которые казались ей горами, она добралась наконец до улья — как раз в ту минуту, когда упали первые капли холодного дождя.
— Боже мой! — воскликнула несчастная пчелка. — Начинается дождь, и я умру от холода. — И она попыталась пролезть в улей. Но ей снова преградили путь.
— Простите, — стонала пчелка. — Пустите меня домой!
— Поздно! — отвечали ей.
— Сестрицы, пустите меня, пожалуйста, я хочу спать.
— Слишком поздно!
— Подружки, сжальтесь, мне холодно.
— Невозможно!
— Я вас умоляю! Я сейчас умру.
На это ей ответили:
— Нет, ты не умрешь. Но ты за одну ночь узнаешь, что значит заслуженный отдых после трудового дня. Уходи.
И ее выгнали.
Дрожа от холода, опустив промокшие крылышки, потащилась, спотыкаясь, наша пчелка сама не зная куда; она ползла, ползла и вдруг провалилась в какую-то яму, вернее в какую-то пещеру.
Она падала, падала, и ей казалось, что она никогда не остановится. Наконец она упала на дно и внезапно очутилась перед змеей, зеленой змеей с буро-красной спинкой, которая, свернувшись клубком, смотрела на пчелу, готовая броситься на нее.
Пещера, в которую свалилась ленивая пчела, была на самом деле совсем не пещерой, как она вначале подумала, а ямой, оставшейся от дерева, которое давно уже пересадили в другое место. Здесь и жила змея.
Змеи питаются пчелами, это их лакомое блюдо, — вот почему наша пчела, увидев перед собой врага, закрыла от ужаса глаза и прошептала:
— Прощай, моя жизнь. В последний раз я вижу белый свет.
Но, к ее великому удивлению, змея не съела ее, а, напротив, заговорила с ней:
— Как поживаешь, пчелка? — спросила змея. — Ты, верно, не очень-то любишь работать, если попала сюда в такой поздний час.
— Да, ты угадала, — промолвила ленивица, — я не работаю, и я сама во всем виновата.
— Ну, в таком случае, — прошипела насмешливо змея, — я избавлю землю еще от одного гадкого насекомого: я съем тебя, пчела.
Тогда пчелка, дрожа всем телом, вскричала:
— Это будет несправедливо, совсем несправедливо. Вы хотите съесть меня только потому, что вы сильнее. Вот люди знают, что такое справедливость…
— Ах, ах, — проговорила змея, лениво сворачиваясь в клубок, — ты так хорошо знаешь людей. И ты утверждаешь, будто люди, которые отбирают у вас мед, более справедливы, чем я? Ах ты дурочка!
— Нет, дело не в том, что они отбирают у нас мед, — возразила пчела.
— А в чем же?
— А в том, что они умнее нас, — сказала пчелка.
Но змея расхохоталась и воскликнула:
— Ну, хорошо. Справедливость справедливостью, а все-таки я тебя съем. Приготовься. — И змея откинулась назад для прыжка.
Но пчелка воскликнула:
— Вы делаете это потому, что я умнее вас.
— Умнее меня? Ах ты сопливая! — фыркнула змея.
— Да, умнее, — повторила пчела.
— Ладно, — сказала змея, — посмотрим, кто из нас умнее. Это еще надо доказать. Давай обе сделаем что-нибудь необыкновенное. Кто сделает самое необыкновенное, тот выигрывает. Если выиграю я, я тебя съем.
— А если выиграю я? — спросила пчела.
— Если выиграешь ты, — проговорила ее противница, — я разрешу тебе провести здесь всю ночь, до рассвета. Согласна?
— Хорошо, — ответила пчела.
Змея снова принялась хохотать, — она придумала хитрую проделку, да такую, что пчеле никогда в жизни не повторить.
Вот что она придумала. В мгновение ока змея выползла наружу и, прежде чем пчела успела опомниться, вернулась с шишкой эвкалипта, сорванной с того самого эвкалипта, в тени которого стоял улей.
Такие шишки ребята запускают как волчки, их так и называют «эвкалиптовые волчки».
— Вот что я сделаю, — сказала змея. — Смотри внимательно! — И, живо обернув вокруг шишки свой хвост, как тоненькую, крепкую веревку, она с такой силой и быстротой развернула его, что волчок зажужжал и затанцевал как бешеный.
Змея смеялась и торжествовала, потому что ни одна пчела ни за что в жизни не сумеет запустить волчок. Но когда волчок стал клониться набок, словно засыпая, как это случается со всяким волчком, а потом и вовсе упал на землю, пчела сказала:
