направо, потом налево, — а затем наклонился ко мне и прошептал:
— Вот пообедаем и попытаем счастья в церкви Нуэстра-Сеньора-де-Белен. Я там был крещен… Но должны же вы меня понять, доктор. Я занимаю хороший пост в министерстве только благодаря членству в партии. Выглядело бы нелогичным, чтобы я был еще и католиком.
Что ж, я его прекрасно понял.
Мне повезло — церковь Нуэстра-Сеньора-де-Белен и в самом деле оказалась открыта, и мне удалось походить по ее запыленному интерьеру. Кроме нас, здесь не было посетителей; не было ни священника, ни святой воды в чашах, ни горящих свечей в приделах, но был микрофон, установленный на главном алтаре, — значит, церковь была все-таки жива. Что ж, с меня и этого достаточно. Вздохнув с облегчением, что ему наконец-то удалось продемонстрировать мне свободу религий, мой кубинский друг повез меня в отель с таким настроением, будто у него гора с плеч свалилась.
— Скажу честно, — заявил он, — Фидель и Христос для меня, что две горошины из одного стручка. Оба — вожди славных революций!
Впоследствии, в ходе своих утренних прогулок по Гаване, мне удалось найти еще одну открытую, несмотря на свое плачевное состояние, церковь — Нуэстра-Сеньора-де-ла-Мерсед. Когда бы судьба ни забросила на Кубу, я непременно иду на утреннюю службу, которую служит какой-нибудь усталый францисканец для горстки старцев. Это хоть слабый, но жест солидарности с моей стороны.
Конечно же мы с Робертом не обошли своим вниманием немногие в Гаване хорошие ресторанчики, как, например, «Бодегита-дель-Медио», «Папас», а главное, бар «Флоридита», знаменитый тем, что в годы перед революцией сюда любил заглядывать Хемингуэй. Клешни крабов здесь подаются несравненные, а дайкири холодные до ломоты в груди. В таких местах обычно яблоку негде упасть, но я заметил, что стоит прошептать на ухо привратнику волшебные слова: «Гости Академии наук», — как столик появляется мгновенно. В коммунистических странах существует почтение к ученым, в особенности академикам, тогда как на Западе только поп-звездам и прочим скандальным знаменитостям удаются такого рода трюки где-нибудь в «Ле Каприс» или «Ле Эскарто». Вы могли бы себе представить, чтобы метрдотель, скажем ресторана «Конноут», льстиво и подобострастно глядел на парнишку, который, всего лишь представившись «старшим научным сотрудником Научно-исследовательского центра окороков и свиноводства при Министерстве сельского хозяйства», требовал бы незамедлительно освободить свой любимый столик в углу и подать обед на двоих, и тут же ответил ему: «Разумеется, сделаем, сэр!»
Конечно же мне очень хотелось посетить Гаванский зоопарк, где помимо всего прочего имеется большая племенная группа кубинских крокодилов — самых редких и, как говорят, самых агрессивных из всех существующих ныне на Земле видов крокодилов. Также интересно было посмотреть на аборигенного бело-зелено-розового кубинского попугая, также принадлежащего к исчезающим видам. Машина Академии наук отвезла меня туда, и сам директор повел меня на экскурсию. Обойдя примерно половину зоопарка, мы дошли до загона с крупными кошачьими. Пока я любовался группой тигров, нежившихся на солнышке, появились два смотрителя, таща за рога козла. К моему удивлению, они отперли ворота, втолкнули туда животное и мигом замкнули за ним створки. Козел стоял, моргал глазами, не понимая, что же происходит; тигры позевывали и глядели на него со скучающим безразличием.
— Сейчас время кормить животных, — сказал директор, констатируя очевидное.
Наконец один из тигров встал на ноги и приковылял к козлу. Тот отошел на несколько шагов. Тигр двинулся за ним.
Я был в ужасе. Мне сделалось физически нехорошо. Конечно, я привык к окровавленным кишкам, к виду страдающих от боли животных, к тому, как зверь охотится на зверя в дикой природе. Но такого мне еще никогда не доводилось видеть. Это было все равно что лицезреть публичную казнь человека.
— Так вы… кормите хищников живыми существами?! — пробормотал я. Мысли путались у меня в голове.
— Конечно, доктор. А разве это не так у вас в Европе? Свежая еда, прямо с копыт. Что может быть лучше и здоровее для кошек? Никакого риска, что попадется зараженное мясо.
Тут встал другой тигр, прошествовал к жертве и обнюхал ее. Вот теперь до козла дошло, что сейчас произойдет. Он начал громко блеять.
— Да они не такие уж голодные, — сказал директор. — Чего вам на это смотреть? Мы очень уж балуем наших кошек. Кормим их шесть дней в неделю.
Может, это было бы еще не так плохо, если бы один из тигров покончил с жертвой так, как это происходит в дикой природе. Подкрался, засел в засаду, метнулся, прыгнул и — нанес точный смертельный укус в шею, как я это видел в Индии. Настоящий хищник убивает жертву быстро. И убивает затем, чтобы выжить. Здесь все было по-другому. Тигр подбежал к козлу сзади и схватил его за мошонку. Козел остался стоять на месте, а тигр медленно, апатично тянул…
— Но это же… чудовищно, кампаньеро! — вымолвил я, когда ко мне вернулся дар речи. — Это… средневековье! Жестокость! Это варварство, наконец! — От волнения у меня из головы повылетали испанские слова, и я бормотал на какой-то смеси гаванского с ланкаширским. — Я поеду назад в город.
— Но вы же ветеринар, доктор. Вам ведомы законы животного мира. Так чего же вам еще? Козел он и есть козел. И больше никто.
— Подонки! — выпалил я в сердцах и кинулся к автостоянке.
Самым лучшим и самым умным среди моих домашних любимцев был белый козел Генри, который столько лет прожил в саду моего дома в Ланкашире. Генри, который бегал за мной по пятам, как собачонка, хотя никто не учил его этому; Генри, который сопровождал меня и Шелу на прогулках, который мог отвязать любую привязь… Бывало, возвращаюсь с работы домой, а его копытца уже шуршат мне навстречу по траве или по опавшим листьям, если осень на дворе. Случалось, правда, таскал мою садовую землянику, оставляя меня без завтрака, ну и что? Зато он мог распознавать по голосам моторы автомашин моих друзей! Заслышит знакомый звук и бежит ко мне: встречай, мол! Генри… козел — и больше никто?!
Вопрос о кормлении экзотических животных живыми существами время от времени всплывает, хотя прежде мне не приходилось сталкиваться с тем, чтобы кто-нибудь прибегал к этому на практике, и уж тем более скармливая хищникам на регулярной основе таких крупных животных, как козлы. До меня доходили, правда, голословные утверждения, будто в некоторых британских сафари-парках смотрители иногда позволяют крупным кошачьим загрызть ну хотя бы осла, который все равно был бы зарезан руками человека, прежде чем подан им на обед. Но у меня нет ни единого доказательства,
