— Правда, что мы повинуемся одному Закону, — сказала Багира, заходя в воду и поглядывая искоса на ряды стучащих рогов и насторожённых глаз там, где толкались у воды олени и кабаны. — Доброй охоты всем, кто со мной одной крови, — прибавила она ложась и вытягиваясь во весь рост. Выставив один бок из воды, она шепнула сквозь зубы: — А если бы не этот Закон, можно бы очень хорошо поохотиться.
Чуткие уши оленей услышали последние слова, по рядам пробежал испуганный шёпот:
— Перемирие! Не забывайте о Перемирии!
— Тише, тише! — пробурчал дикий слон Хатхи. — Перемирие продолжается, Багира. Не время сейчас говорить об охоте.
— Кому это лучше знать, как не мне? — ответила Багира, поводя жёлтыми глазами вверх по реке. — Я теперь ем черепах, ловлю лягушек. Нгайя! Хорошо бы мне выучиться жевать ветки!
— Нам бы тоже очень этого хотелось, о-очень! — проблеял молоденький оленёнок, который народился только этой весной и не одобрял старых порядков.
Как ни плохо было Народу Джунглей, но даже слон Хатхи невольно улыбнулся, а Маугли, который лежал в тёплой воде, опираясь на локти, громко расхохотался и взбил ногами пену.
— Хорошо сказано, Маленькие Рожки! — промурлыкала Багира. — Когда Перемирие кончится, это будет зачтено в твою пользу. — И она зорко посмотрела в темноту, чтобы узнать оленёнка при встрече.
Мало-помалу говор пошёл по всему водопою, вверх и вниз по реке. Слышно было, как свиньи, возясь и фыркая, просили потесниться; как мычали буйволы, переговариваясь между собой на песчаных отмелях, как олени рассказывали друг другу жалостные истории о том, что совсем сбились с ног в поисках пищи. Время от времени они спрашивали о чём-нибудь хищников, стоявших на том берегу, но новости были плохие, и жаркий ветер джунглей с шумом проносился между скалами и деревьями, засыпая воду пылью и ветками.
— И люди тоже умирают за плугом, — сказал молодой олень. — От заката до темноты я видел троих. Они лежали не двигаясь, и их буйволы — рядом с ними. Скоро и мы тоже ляжем и не встанем больше.
— Река убыла со вчерашней ночи, — сказал Балу. — О Хатхи, приходилось ли тебе видеть засуху, подобную этой?
— Она пройдёт, она пройдёт, — отвечал Хатхи, поливая водой из хобота спину и бока.
— У нас тут есть один, которому не вытерпеть долго, — сказал Балу и посмотрел на мальчика, которого очень любил.
— Мне? — возмущённо крикнул Маугли, садясь в воде. — У меня нет длинной шерсти, прикрывающей кости, но если бы содрать с тебя шкуру, Балу…
Хатхи весь затрясся от смеха, а Балу сказал строго:
— Детёныш, этого не подобает говорить учителю Закона! Меня ещё никто не видел без шкуры.
— Да нет, я не хотел сказать ничего обидного, Балу. Только то, что ты похож на кокосовый орех в шелухе, а я на тот же орех без шелухи. А если эту твою бурую шелуху…
Маугли сидел скрестив ноги и объяснял свою мысль, по обыкновению засунув палец в рот, но тут Багира протянула мягкую лапу и опрокинула его в воду.
— Ещё того хуже, — сказала чёрная пантера, когда мальчик поднялся отфыркиваясь. — То с Балу надо содрать шкуру, то он похож на кокосовый орех. Смотри, как бы он не сделал того, что делают кокосовые орехи!
— А что? — спросил Маугли, позабывшись на минуту, хотя это одна из самых старых шуток в джунглях.
— Не разбил бы тебе голову, — невозмутимо ответила Багира, снова опрокидывая мальчика в воду.
— Нехорошо смеяться над своим учителем, — сказал медведь, после того как Маугли окунулся в третий раз.
— Нехорошо! А чего же вы хотите? Этот голыш бегает по лесу и насмехается, как обезьяна, над тем, кто был когда-то добрым охотником, да ещё дёргает за усы забавы ради.
Это спускался к реке, ковыляя, Шер-Хан, хромой тигр. Он подождал немножко, наслаждаясь переполохом, который поднялся среди оленей на том берегу, потом опустил к воде усатую квадратную голову и начал лакать, ворча:
— Джунгли теперь логово для голых щенят! Взгляни на меня, человечий детёныш!
Маугли взглянул на него — вернее, посмотрел в упор и очень дерзко, — и через минуту Шер-Хан беспокойно отвернулся.
— Маугли то, Маугли сё! — проворчал он, продолжая лакать воду. — Он не человек и не волк, не то он испугался бы. Будущим летом мне придётся просить у него позволения напиться! Уф!
— Может быть, и так, — сказала Багира, пристально глядя тигру в глаза. — Может быть, и так… Фу, Шер-Хан! Что это за новую пакость ты принёс сюда?
Хромой тигр окунул в воду подбородок и щёки, и тёмные маслянистые полосы поплыли вниз по реке.
— Час назад я убил человека, — нагло ответил Шер-Хан.
Он продолжал лакать воду, мурлыкая и ворча себе под нос.
Ряды зверей дрогнули и заколебались, над ними пронёсся шёпот, который перешёл в крик:
— Он убил человека! Убил человека!
И все посмотрели на дикого слона Хатхи, но тот, казалось, не слышал. Хатхи никогда не торопится, оттого он и живёт так долго.
— В такое время убивать человека! Разве нет другой дичи в джунглях? — презрительно сказала Багира, выходя из осквернённой воды и по-кошачьи отряхивая одну лапу за другой.
— Я убил его не для еды, а потому, что мне так хотелось.
Опять поднялся испуганный ропот, и внимательные белые глазки Хатхи сурово посмотрели в сторону Шер-Хана.
— Потому, что мне так хотелось, — протянул Шер-Хан. — А теперь я пришёл сюда, чтобы утолить жажду и очиститься. Кто мне запретит?
Спина Багиры изогнулась, как бамбук на сильном ветру, но Хатхи спокойно поднял свой хобот.
— Ты убил потому, что тебе так хотелось? — спросил он.
А когда Хатхи спрашивает, лучше отвечать.
— Вот именно. Это было моё право и моя ночь. Ты это знаешь, о Хатхи, — отвечал Шер-Хан почти вежливо.
— Да, я знаю, — ответил Хатхи и, помолчав немного спросил: — Ты напился вволю?
— На эту ночь — да.
— Тогда уходи. Река для того, чтобы пить, а не для того чтобы осквернять её. Никто, кроме хромого тигра, не стал бы хвастаться своим правом в такое время… В такое время, когда все мы страдаем вместе — и человек и Народ Джунглей. Чистый или нечистый, ступай в свою берлогу, Шер-Хан!
Последние слова прозвучали, как серебряные трубы. И три сына Хатхи качнулись вперёд на полшага, хотя в этом не было нужды. Шер-Хан ушёл крадучись, не смея даже ворчать, ибо он знал то, что известно всем: если дойдёт до дела, то хозяин джунглей — Хатхи.
— Что это за право, о котором говорил Шер-Хан? — шепнул Маугли на ухо Багире. — Убивать человека всегда стыдно. Так сказано в Законе. А как же Хатхи говорит…
