Женевское озеро раскинулось перед нами во всем своем великолепии. Кругом горы, домики рассыпаны по окрестным холмам, солнце сияет. Впервые я почувствовала себя немного лучше.
Вскоре я уже стояла у дверей интерната, небольшого серого замка прямо на берегу озера. «Château Beau Cèdre» — гласила табличка над входом. Мой новый дом. Со скрипом высокая дверь, похожая на средневековую, отворилась, и нас встретила девушка, говорившая по-французски. Я не понимала ни слова и только вежливо улыбалась.
Мы прошли в холл, откуда широкая лестница уходила наверх. Мне казалось, я сплю. Ничего подобного, столь шикарного и элегантного, я еще не видела. Толстые ковры покрывали пол, на стенах висели картины, мебель была обита дорогой тканью. Я не решалась сесть, только восхищенно оглядывалась.
Вскоре все формальности были позади, и меня проводили в мою комнату: просторное помещение с четырьмя кроватями; две из них оказались занятыми — немкой и австралийкой. С балкона комнаты открывался потрясающий вид на Женевское озеро. Я не могла оправиться от восторга.
Это была сказка. Скорбные песни, джунгли, фаю — все мгновенно кануло в прошлое, чтобы потом вернуться болезненными воспоминаниями. Но пока новый мир волновал и притягивал. Здесь все было по-другому!
Вечером я сидела на кровати, переживая эмоции прошедшего дня. Болела голова, но я старалась об этом не думать. Потом вышла на балкон и, глядя на озеро, непроизвольно подумала: «Что бы сказал Туаре, увидев меня здесь?»
Вспомнив о Туаре, я погрустнела, но постаралась взять себя в руки.
«Нет, — решила я, — не буду больше вспоминать. Теперь я приехала туда, где должна быть. В конце концов, у меня светлые волосы и зеленые глаза. Это мой мир, я европейка, и это моя родина!»
В тот момент я приняла твердое решение: изучить этот мир досконально. Я стану европейкой, научусь думать, вести себя и выглядеть, как они. Теперь это мое новое племя.
С такими мыслями я легла в постель, и впервые за последнее время кошмары не мучили меня.
Я с головой погрузилась в западную жизнь. Вскоре после приезда мы с несколькими девочками пошли погулять по городу. Официально занятия еще не начались. Зашли в супермаркет. Не помню точно, что я собиралась купить, помню только цену — десять швейцарских франков.
Я решила, что это слишком дорого, подошла к кассирше и сказала, что дам ей пять франков. Та посмотрела на меня ошарашенно. Девочки, уже заметившие, что я отличаюсь от них, быстро отвели меня в сторону.
— Ты что, Сабина? — зашептали они.
— Цена слишком высокая, я хочу поторговаться, — уверенно ответила я.
— Это невозможно. Ты должна заплатить столько, сколько написано на ценнике!
Я ничего не понимала. Торговаться было для меня совершенно естественным. В Индонезии так делали все.
— Но кто решает, сколько стоит продукт? — спросила я. Девочки сказали, что это решает продавец товара.
Но это же нечестно! Он тогда может указать любую цену, какую захочет. Почему я должна платить...
Я ушла из супермаркета расстроенная. Казалось, что меня оскорбили. Во время каникул в Германии я тоже ходила за покупками, и мама с папой всегда платили, не торгуясь. Но я как-то не замечала этого. Да, многому предстояло учиться.
Когда на следующий день мы пошли гулять, я вежливо здоровалась со всеми встречными, как это было принято у нас в джунглях. Некоторые отвечали, другие смотрели на меня скептически.
Потом одна из девочек спросила, когда я успела за столь короткое время познакомиться с таким количеством людей?
Я удивленно посмотрела на нее:
— Я с ними не знакома!
— Почему же ты со всеми здороваешься?
— Но так принято.
Они засмеялись:
— Нет, здесь принято здороваться только со знакомыми людьми!
И это было непонятно. Когда мимо проходил очередной прохожий, я сжала губы и ничего не сказала. Но мне стало совестно, казалось, что я поступила невежливо. В джунглях здороваешься или обнимаешь каждого, с кем встретишься. Это традиция.
Но это был лишь мой первый культурный шок.
Когда после обеда я вернулась к себе в комнату, мои соседки уже были там. Лесли из Австралии и Сусанна из Германии. Мы сразу подружились и проговорили до поздней ночи, потому что все втроем оказались ужасно болтливыми. Лесли, слава Богу, сразу поняла, что мне многому нужно научиться. Она взялась за мое образование, и постепенно наши отношения переросли в дружбу.
Через пару дней я получила свое первое письмо из Индонезии. Каждый день приносили почту, мы выстраивались возле столовой и с волнением ждали, когда произнесут наши имена. Я сразу побежала в комнату и вскрыла конверт с маминым почерком. Теперь это была единственная ниточка, связывавшая меня с джунглями...
«О дочь зари, радость моего сердца. Ты не поверишь в то, что произошло: я сижу под палящим солнцем в деревне фаю и пишу свое письмо тебе. Пишу на пяти-шести листах. А на следующий день, приехав в Джаяпуру, обнаруживаю, что забыла письмо для тебя дома! В том письме я очень подробно описывала, как большая многоножка укусила папу в ухо. И как папа потрясающим пируэтом выпрыгнул из постели, достав почти до потолка. Этот прыжок мог бы обеспечить ему золотую медаль на Олимпийских играх, можешь быть уверена!
Когда папа на следующий день спросил, о чем я думала, увидев его укус, я призналась честно: «Я подумала: слава Богу, она укусила не меня». Папа смеялся. Вы же все знаете — я честный человек. И поэтому, сокровище мое, скажи также честно: как ты там? Мне так тебя не хватает. Привыкну ли я когда-нибудь не видеть тебя каждый день?»
С улыбкой на губах я вернулась к девочкам. Маме удалось с помощью этой многоножки прислать мне сюда, в Швейцарию, кусочек джунглей...
Но Лесли смотрела на меня с легким укором.
— Что? — спросила я.
— Тебе нужна другая стрижка, — постановила она. — Ты выглядишь ужасно старомодно. А одежда! С этим что-то надо делать!
И вечером мы отправились в город. Сначала к парикмахеру, где я расплакалась, когда мои волосы вдруг стали ужасно короткими. Но Лесли уверила меня, что сейчас так модно. Затем по магазинам. И у меня появились такие же ботинки, джинсы и рубашки, как у других девочек. Воспитательницы в интернате только посмеивались.
Еще я купила новые сапоги, остроносые, в стиле кантри. Мне ужасно понравилась моя «продвинутость». Но, как и в джунглях, я уселась утром на пол и стала вытряхивать свои сапоги. Сусанна и Лесли молча наблюдали за мной.
— Сабина, что ты делаешь? — наконец осмелилась спросить одна из них.
