Но если бы мы знали, что за ужас ждет нас впереди, боль от ожогов показалась бы сущей ерундой.
Прошел еще день или два, когда мама вдруг обратила внимание на то, что Ори до сих пор не появился. Это было очень странно.
— Я спрошу в деревне, где он, — предложила я. А сама про себя подумала: «Наверняка он «украл» себе жену».
Но в тот же день внезапно послышался крик. Это был голос Ори.
Я вскочила и побежала к деревне, чтобы поздороваться с ним. Мама опередила меня; она сразу поняла, что с его голосом что-то не так.
Мы увидели Ори — ужасно исхудавшего, бледного. Он шел к нам навстречу нетвердым шагом. И вдруг упал.
Дальше все происходило как кошмарный сон...
Я остановилась. Мама положила голову Ори на колени и погладила его по щеке.
Я не видела вокруг себя ничего — ни людей, ни джунглей, ни Кристиана, уже стоявшего рядом, ни отца, бегущего к маме. Я видела только Ори, который без чувств лежал на траве.
Мама склонилась над ним. Он что-то ей сказал, она ответила шепотом, нагнувшись к нему. Он слабо улыбнулся. Затем по его телу пробежала судорога, он затих. Ори умер.
Я редко видела, как мама плачет. Но здесь, среди джунглей, с Ори на руках, она разрыдалась. Я опустилась на землю. Казалось, что время остановилось, что птицы, деревья и ветер — все замерло. Я сидела и плакала: я потеряла брата, который до сих пор умел преодолевать все невзгоды. Я не чувствовала земли под ногами. Я куда-то провалилась.
Ори умер от туберкулеза, болезни западного мира, принесенной в джунгли человеком из племени дани. Ори хотел увидеть нас в последний раз. Так он и сказал маме перед тем, как умереть. Это был черный день для нас, о котором не люблю вспоминать до сих пор. Ори, который обещал всегда быть рядом со мной, умер. Все потеряло смысл.
В тот вечер я молча смотрела на пламя, в котором сгорала хижина Ори, построенная им с такой любовью. Со слезами на глазах я понимала: исчезает часть моей жизни. Исчезает в языках пламени, поглощающем все без разбора. Пламя забрало с собой и частичку моего сердца. Ори был такой мужественный, он боролся и всегда побеждал, он так любил жизнь! Почему умер именно он?
Дни напролет у меня раскалывалась голова. Затем начались кошмары. Мне снилось, что Ори сгорает в своей хижине. Во сне я пыталась вынести его из огня: слышала, как он кричит и просит помощи, но никак не могла добраться до него...
Мне все снился и снился этот кошмар. Ори, веривший в лучшую жизнь, который собирался жениться и завести семью, который подарил мне надежду на будущее, больше не вернется.
Вскоре после его смерти, в полдень, я лежала в постели и пыталась заснуть, потому что ночью мне опять не дали выспаться кошмары. Внезапно я почувствовала, как мое горло что-то сдавило. Я не могла дышать.
— Нет, нет, нет, — хотелось крикнуть мне.
Но голоса не было, так пересохло в горле.
Я снова хотела спасти Ори, но в этот раз пламя начало подбираться ко мне. Жар проник в тело, я почувствовала, что руки загорелись. Меня охватил ужас. Я закричала. Как безумная, я каталась по постели, пытаясь погасить пламя. Тело пылало, но я продолжала бороться.
Затем я почувствовала, как чьи-то прохладные руки обнимают меня. Издалека услышала мамин голос: «Сабина, мама с тобой, обними меня. Все в порядке...»
Она говорила со мной, пока мой крик не перешел во всхлипывание. Мы долго сидели, обнимая друг друга, пока не стемнело.
— Я не могу больше здесь оставаться, — прошептала я.
— Я знаю, — грустно ответила она.
Она убрала влажные волосы с моего лица, и я услышала голос отца. Я даже не видела, что он рядом.
— Дядюшка Эдгар предложил тебе пожить в интернате в Швейцарии. Хочешь?
Я молча кивнула.
В тот момент резко изменилось мое отношение к жизни и смерти. Но я этого еще не осознала. Единственное, что тогда хотелось — бежать. Как можно дальше от своих кошмаров. От пламени, от боли, от этого мира. Просто бежать.
Как бы ни пугала меня новая жизнь, я решилась одна лететь на другую сторону света.
Я в последний раз окинула взором бескрайние просторы джунглей, мощные деревья. Я слушала пение птиц, жужжание насекомых, в последний раз вдохнула аромат леса. Потом спустилась с холма.
За моей спиной фаю запели траурную песнь. Они провожали девочку, которую столько лет оберегали здесь, в джунглях. Туаре стоял впереди, и я по сей день помню его грустный и сильный голос: «Ооо, моя сестра, ооо, почему ты меня покидаешь!»
Со слезами на глазах в конце 1989 года я уехала из джунглей Восточного Папуа в Индонезии.
За год до этого моя сестра улетела в Англию, чтобы поступить в университет на факультет искусств. А еще через год и Кристиан покинет джунгли, чтобы учиться в университете на Гавайях. Так заканчивалась наша совместная жизнь в лесу. Единой семьей мы были в горе и в радости, вместе играли, ссорились и мирились. Больше этого никогда не будет. Мы повзрослели. Невозможно остановить время. Миновал целый период моей жизни.
Мне снова снился кошмар: языки пламени пытались проглотить меня, я слышала крики Ори, его руки тянулись ко мне за помощью, лицо было искажено болью. Но я по-прежнему не могла добраться до него...
Становилось все холоднее, все погружалось во тьму. А мне хотелось тепла и света. Почему так трудно дышать, почему так холодно, так холодно...
Внезапно я проснулась. Несколько минут не могла понять, где я. Потом все вспомнила: перелет в Германию, толпы людей на вокзале в Гамбурге и теперь поезд в Швейцарию. Я на пути к новой жизни!
Зябко кутаюсь в пальто. Мимо меня летят поля и леса, за окном светает. Мне повезло: мой первый день в Европе оказался солнечным.
Через пару часов поезд остановился в Цюрихе. Друзья родителей встретили меня и отвезли на машине в Монтрё, в интернат. Вскоре мы уже были на Женевском озере. Я волновалась все сильнее. До этого много раз просматривала проспекты, школьные фотографии. Это был женский интернат, где жили девочки из старших классов. Здесь мне предстояло подготовиться к поступлению в университет, а также научиться соответствующим манерам. «Стать настоящей дамой», — как выразился мой дядя. То есть навсегда расстаться с повадками жительницы джунглей.
Женевское озеро раскинулось перед нами во всем своем великолепии. Кругом горы, домики рассыпаны по окрестным холмам, солнце сияет. Впервые я почувствовала себя немного лучше.
Вскоре я уже стояла у дверей интерната, небольшого серого замка прямо на берегу озера. «Château Beau Cèdre» — гласила табличка над входом. Мой новый дом. Со скрипом высокая дверь, похожая на средневековую, отворилась, и нас встретила девушка, говорившая по-французски. Я не понимала ни слова и только вежливо улыбалась.
