Да, полны своего неповторимого очарования и степи, и пустыни — поэтичные сказания складывают о них казахи, туркмены, арабы… Но когда человек создает в степи или пустыне постоянное жилье, он не просто огораживает под парк целинный участок, а стремится озеленить его, посадить деревья. Пусть не всегда осознанно, но понимание прекрасного связано в душе человека с полным и ярким проявлением жизненных сил, с красочностью и разнообразием. Как ни хороши степи, но именно лес, зелень деревьев отвечают прежде всего этим требованиям.
Символом прекрасного стоит Богдинская опытная станция посреди сухих полынных пространств. Мысленно прощаясь с ней, я почти физически ощущал, как нескончаемым потоком незримых волн распространяется ее благотворное влияние на окрестности. И теперь я уже знал, что это за влияние, знал, что здесь, в полупустыне, деревья борются не только с суховеем, но и ведут бой за человека, «освежая и укрепляя его дух», освобождая от предрассудков, расширяя его горизонты, пробуждая в нем чувство прекрасного.
У Фридриха Шиллера есть строки:
Природа везде совершенна, доколе
С бедою в нее человек не вступил.
Да, порой человек действительно «с бедою вступает в природу». Но не слишком ли категорично это противопоставление?
С некоторых пор каждую весну прилетают на Богдинскую станцию соловьи. Наверное, там первая лирическая трель соловья прозвучала для людей победным гимном — гимном новому совершенству, внесенному в природу человеком…
НА БЕРЕГУ ЦИМЛЯНСКОГО МОРЯ
«Влияние физического мира на нравственный, таинственное взаимное проникновение чувственного и внечувственного придает изучению природы — если относиться к этому изучению с возвышенной точки зрения, особую, хотя еще слишком мало оцененную прелесть».
А. Гумбольдт. Картины природы
1
НА СТАНЦИИ Верхний Баскунчак мне пришлось ждать обратного поезда всю ночь. Я устроился на платформе под фонарем и стал записывать свои наблюдения. Но вскоре мне пришлось прервать это занятие: вокруг фонаря вилась туча жуков и бабочек; ударяя о стекло, они непрерывным дождем сыпались вниз, попадая за ворот, на голову, на блокнот. Не выдержав этой «бомбардировки», я ушел в темноту и стал размышлять о дальнейших планах.
Теперь я уже располагал конкретными фактами, доказывающими благотворное влияние преобразования природы на психологию людей, на их миропонимание. Но то, что происходило в окрестностях Богдинской станции, происходило в известном смысле стихийно: ни основатели станции, ни нынешние ее сотрудники не стремились сознательно влиять на людей, перевоспитывать их. Так — стихийно — изменение природы и раньше формировало разум человека, медленно, но неуклонно раздвигая его пределы, очищая от шелухи. Но, думалось мне, преобразование природы могло бы стать мощным дополнительным фактором в общем целеустремленном процессе воспитания человека, особенно молодежи. Теоретически это было бесспорно, но опять-таки требовались конкретные примеры…
«Путеводная нить» вывела меня на правобережье Волги, затем к Цимлянскому водохранилищу, на берегу которого стоит хутор Генераловский…
2
Человек был учителем биологии. Началась война — он стал солдатом и прошел с войсками до Берлина. Потом он демобилизовался и снова стал учительствовать в станице Потемкинской, что стояла на берегу Дона. На противоположной стороне, в Задонье, был лес — рос вербинник и тополя-раины, а вокруг станицы было пусто, голо. И учитель биологии решил украсить станицу фруктовыми садами…
Эти подробности биографии В. М. Соловьева я услышал на хуторе Генераловском от него самого — он преподает там cейчас в средней школе. В степи свирепствовала пылевая буря, и по улицам носились клубы песка и пыли — редкие крупные капли дождя не могли прибить их к земле. Мы с Соловьевым сидели у него во дворе в небольшой беседке, плотно увитой диким виноградом. Под порывами ветра лозы упруго сгибались, листья шумели, но ни ветер, ни пыль не пробивались сквозь зеленый заслон.
В первые послевоенные годы В. М. Соловьеву было около сорока лет — возраст вполне зрелый. Я спросил, занимался ли он разведением садов раньше, до войны. Соловьев отрицательно покачал головой.
— Вернулся с войны и стал разводить, — повторил он.
Я ждал разъяснений, но их не последовало. Может быть, моему собеседнику показалось, что все ясно и так, а может быть, по складу характера он не склонен был анализировать психологическую сторону своих поступков и размышлять, почему именно после войны, которую он видел своими глазами, захотелось ему украшать садами землю…
В. М. Соловьев жил и работал в иных условиях, чем лесомелиоратор Орлов, и время избавило его от одиночества, от горького чувства беспомощности — начинание его было поддержано станичной комсомольской организацией, а затем и всеми местными жителями. Это не означает, что сразу все пошло как по писаному, трудности были, но иного плана… 1947 год — год восстановления разрушенного войной хозяйства — был нелегким в истории страны. Средств на разведение сада и тем более подвоз воды (станица стояла на яру) у школы не было. Начинать пришлось с выращивания тыквы — осенью урожай продали и на вырученные деньги купили бычков-водовозов и саженцы фруктовых деревьев.
А когда принялись и зазеленели первенцы сада, на вскапывание и огораживание которого в одно из воскресений вышло до трехсот станичников сразу, пришло известие, что при строительстве Волго-Донского канала станица Потемкинская будет затоплена Цимлянским водохранилищем.
И тогда школьный сад превратили в лесопитомник — учащиеся и станичные комсомольцы вырастили в нем около 200000 саженцев декоративных и фруктовых деревьев, и в 1950 году передали их Волгодонстрою для озеленения трассы канала и новых переселенческих хуторов.
3
Потемкинцы расселились по разным хуторам. А школа переехала в хутор Генераловский — теперь он стоит у впадения Аксая в Цимлянское водохранилище на невысоком пологом холме; на холме этом, на склоне, обращенном к Аксаю, до сих пор видны заплывшие и заросшие траншеи.
Как и большинство других степных хуторов, Генераловский не мог похвалиться озелененностью. Увы, местные жители тогда полагали, что фруктовые деревья расти у них не будут. На пришкольном участке они выросли, не без затраты труда, конечно, но выросли. В. М. Соловьев, показывая сад, обратил мое внимание на участок, по его словам, несколько отличающийся по почвенным особенностям от основного массива (но характеру насаждений разница не бросалась в глаза).
