Я действительно ощутил легкое дуновение бриза, однако, сказать по правде, мне не очень-то верилось, что слабый шелест пальм в тот миг, когда я отплывал от острова, способен принести с собой йиппипи.
***
Как и следовало ожидать, наутро ничего не изменилось.
«Мы не боги, — сказал Пол Пул, заметив за завтраком уныние на моем лице. — Мы не можем включать и выключать их, когда нам заблагорассудится, — вечно эти чертовы английские туристы хотят, чтобы все было по-ихнему».
Однако по ходу дня мне показалось, что удача наконец поворачивается ко мне лицом. С северо-востока подул дневной бриз, а после полудня бармен в кабачке обратил мое внимание на то, что дверцы холодильников начали покрываться морозным узором. Выглянув из окна в пять утра на следующий день, я увидел на горизонте темную полоску. Это было оно.
Я натянул одежду и выскочил на пустую дорогу перед коттеджем. Было еще темно, где-то бешено лаяла собака. Облако приближалось к концу улицы, и я чувствовал, как вокруг поднимается ветер.
В свете полной луны, который падал на переднюю возвышающуюся часть облака, растянувшегося вдоль горизонта в обоих направлениях, оно искрилось шелковистым ледяным сиянием. Я застыл на месте, а облако между тем спускалось вниз по улице по направлению ко мне, чуть превышая городское ограничение скорости. По мере продвижения рябь и волны на его передней части поднимались и исчезали за верхушкой, и казалось, что облако вращается вокруг своей оси. Зрелище было просто великолепное. По ходу облако заслонило Луну и Южный Крест, и город погрузился в тень. Задняя часть свитка была совсем не похожа на переднюю: низвергающаяся, напоминающая кучевое облако стена, этакая груда кочанов цветной капусты, переливающаяся в лунном свете серебряным и черным.
Так вот ради какого облака я оказался на противоположном конце земного шара. Однако же оно пришло до рассвета, и потому видно его было не целиком. Когда я возвращался в коттедж, чтобы выпить чашечку кофе, мне казалось, что я отправляюсь охотиться на печально известную всей округе акулу и только что увидел, как над поверхностью воды мелькнул ее плавник. Мне не терпелось увидеть, как эта тварь выглядит при свете дня.
***
На взлетной полосе уже собрались планеристы. Рик Боуи, одолев 1 200 миль[151], приехал из Байрон-Бей, где он организует развлекательные полеты в местном клубе планеристов. Он уже третий раз в Берктауне, и на сей раз привез с собой планер с автоматическим пуском Pik 20Е. Этот летательный аппарат вооружен двухтактным двигателем, который крепится к выдвижной раме. Боуи пояснил, что двигатель используется для того, чтобы подняться в воздух, а потом, когда самолет начинает планировать, втягивается в люк в фюзеляже. «На Глори с хорошей подъемной силой, — пояснил Боуи, — с этой штукой можно творить чудеса. Я разгонялся до ста шестидесяти миль в час[152]».
Надежная подъемная сила в передней части облака создает идеальные условия для самых рискованных маневров: «Можно подняться над передней частью облака и потом съехать по ней вниз, — Боуи изображал скольжение планера движениями вытянутой руки. — А можно погрузить в облако конец крыла и скользить вдоль лицевой части, прямо к ее нижнему краю. А еще можно делать фигуры высшего пилотажа, петли…» Но не опасно ли кататься на Морнинг Глори? «Ну, ясное дело, с этой набегающей волной следует обращаться поосторожнее. Ты просто не знаешь, что облако выкинет в следующий миг: скажем, когда волна движется с моря в сторону материка и выжаривается, подъемная сила может исчезнуть».
Турбулентный, оседающий воздух в центре облака и его задняя часть — вот чего надо избегать любой ценой. Если серфер не удержится и упадет в обычную океанскую волну, он намокнет. Но если то же самое произойдет с планеристом на высоте 4 000 футов во время скольжения по Морнинг Глори, последствия будут куда более серьезными: «В этой стране полно уединенных мест, кишащих крокодилами, — предостерегает Боуи. — Если ты спустишься на парашюте, никто попросту не успеет прибежать тебе на помощь».
Несмотря на все эти опасности — а может быть, как раз благодаря им — Морнинг Глори дает планеристам возможность побить рекорды как длительности полета, так и его скорости. Дэйв Янсен, планерист из Мулулабы, что к северу от Брисбена, был расположен поговорить именно о них. Янсен впервые в Берктауне, однако о побитии рекордов осведомлен как никто другой: он не только пятикратно становился чемпионом Австралии по планеризму, но и исполнял обязанности начальника отдела делопроизводства Федерации планеризма. Он отвечал за проверку заявок на установление новых рекордов.
«Здесь, к примеру, можно побить рекорд по прохождению дистанции «Вольный тройной разворот», — сказал он мне. Ах да, старый боец с тройными разворотами, этого следовало ожидать… — Этот полет длится около одиннадцати часов и зависит только от того, сколько времени пилоту понадобится, чтобы взобраться на Глори».
Янсен приехал еще с тремя планеристами из Клуба планеристов на озере Кипит в Новом Южном Уэльсе. Они привезли планер АSН 25, похожий на деталь какой-то сказочной экипировки и отличающийся невероятным размахом крыльев в 87 футов[153]. Но почему же, если Морнинг Глори позволяет побить все рекорды, тут так мало планеристов? Янсен отвечает не раздумывая: «Сюда чертовски долго ехать. Здесь нет ровным счетом ничего. Зато здесь жарко, пустынно и миллионы мошек».
В отличие от Янсена, Джефф Прэтт как будто не помнит о тяготах пути в Берктаун. Этот кроткий электротехник из Кэрнса приехал только вчера вечером, проведя за рулем пятнадцать часов, и притащил на буксире свой планер Monerai V-Tail c автоматическим пуском. Это путешествие он проделывает уже девять лет. Неужели ему не надоело долгими жаркими днями дожидаться, когда облако соизволит показаться? «В Берктауне можно не так уж плохо провести время, — рассуждает он, и золотой зуб у него во рту поблескивает на солнце. — Мне нравится, что это место оторвано от остального мира. Пока о нем знают немногие — и, пожалуй, в этом есть своя прелесть. Мне бы не хотелось, чтобы оно стало запруженным, как улицы в час пик».
В тот вечер среди планеристов царило предвкушение. Все говорило о том, что наутро появится еще одно облако: ветер с моря не стихал весь день, углы столиков в кафе очевидным образом загибались кверху, а, сидя у стойки бара в берктаунском кабачке, мы с Фрэнки Уайли пришли к выводу, что двери холодильников, бесспорно, обледенели. Короче говоря, сомнений не оставалось.
Однако меня не оставляла еще одна мысль: а что, если облако снова появится возмутительно рано? Дело было даже не в том, что вставать на рассвете тяжело, а в том, что планеристы не смогут подняться в воздух и прокатиться на Морнинг Глори до наступления светлого времени суток.
