Это были обыкновенные северные тюлени (Phocavitulina), которых нам привозили наши рыбаки. Но один раз попался лысун — то животное, которое однажды чуть не убежало у нас на кладбище. Этот тюлень стал таким ручным, что ходил за мной по двору следом, как собака. Он скоро выучился садиться, перевертываться в бассейне по команде и проделывал много других уморительных штук, за которые получал в награду лишнюю рыбу.
Первую свою большую сделку я заключил, когда мне едва минуло шестнадцать лет. Интересно отметить, что случай, который в жизни всегда играет главную роль, пришел мне на помощь и здесь. Нужно только не закрывать глаза и стараться использовать любую ситуацию, to make the best of it, как говорят англичане. Как раз тогда в Гамбург приехал владелец зверинца Август Шольц с молодым слоном около пяти футов ростом, которого он ночью поместил к нам, чтобы на следующий день отправить его вместе с другими купленными у нас животными. Мы с Шольцем повели слона по улицам Гамбурга к вокзалу.
На Ломбардском мосту толстокожее животное вдруг чего-то испугалось и пустилось бежать от нас. Разумеется, это вызвало страшный переполох среди прохожих. Мы сразу же бросились ловить слона. После получасовой охоты по закоулкам города нам, наконец, удалось его поймать. Ему спутали ноги и привязали к телеге, и теперь он уже оказался достаточно благоразумным, чтобы дать довести себя до вокзала. На вокзале Шольц попросил меня на его счет сопровождать слона до Берлина. Я охотно согласился и приказал нашему кучеру поскорее привезти на вокзал мое одеяло и передать отцу, что я еду в Берлин в качестве ассистента Шольца. На следующий день мы прибыли в столицу, и так же как и в Гамбурге, транспорт зверей специальным локомотивом был перевезен через весь город с одного вокзала на другой. Перед локомотивом шел железнодорожный служащий, который в левой руке нес большой колокол, а правой размахивал красным флагом.
Ничего не могло быть естественней, как использовать свободное время после выгрузки зверей для осмотра местного зоологического сада.
Этот сад был мне уже известен. Когда я посетил знакомого инспектора и предложил ему купить нескольких зверей, он, к моему глубокому удовольствию, ответил, что я приехал как раз вовремя, так как у них в павильоне для хищников имелись свободные места, которые нужно было заполнить. На другой день я уже заключил с профессором Петерсом соглашение о продаже зверей на 1700 талеров. Позднее мне не раз приходилось сидеть в кабинете музея у профессора и разговаривать с ним по интересующим нас обоих проблемам.
Значительные деловые поездки пришлось мне совершить осенью 1862 года, когда я с отцом посетил зоологические сады в Голландии и Бельгии. В Антверпенском зоологическом саду каждый год устраивался аукцион зверей, который посещали преимущественно содержатели немногочисленных тогда европейских зверинцев и любители животных. Главным покупателем в те времена был уже известный читателю лондонский торговец зверями Джемрач. Думать о том, чтобы побить этого могущественного для нас конкурента, нам, конечно, и в голову не приходило. Между тем это вскоре случилось и притом самым неожиданным образом.
По дороге в Антверпен мы посетили зоологический сад в Кельне, существовавший всего лишь несколько лет, директор которого доктор Бодинус был одним из наших друзей. Он купил у нас много зверей, заполнив ими пустующие павильоны и загоны молодого зоопарка. Когда спустя десять лет Бодинус был назначен директором Берлинского зоологического сада, он там воздвиг новые роскошные павильоны, которые к открытию были также с нашей помощью населены интереснейшими экземплярами животных.
В Антверпене мы в первый день купили какую-то мелочь. Отец мой сильно уставший с дороги, рано лег спать, а я вечером отправился один бродить по зоологическому саду, где наш друг, директор Дрезденского зверинца, Шепф представил меня нескольким господам, которых я ранее не знал. Один из них был Жоффруа Сент-Илер, директор парижского Jardind Acclimatation, другой — директор Амстердамского зоологического сада, а третий, почти семидесятилетний старик, знаменитый директор Роттердамского зоологического сада Мартин — такой милый господин с пышными усами, бывший некогда сенсацией Парижа, прославившийся как укротитель зверей ее королевского высочества герцогини Беррийской. С рыкающим приданым своей жены — дочери владельца крупного голландского зверинца в Аахене — он сам стал хозяином зверинца, страшно разбогател на заграничных гастролях и в конце концов сделался основателем и директором крупнейшего голландского зоологического сада. Жоффруа Сент-Илер справился у одного нашего знакомого, любителя зверей, графа Корнелли, о нашем положении и состоянии. По-видимому, отзыв был самый благожелательный, потому что все три господина заключили со мной довольно большие сделки. Наиболее крупную из них совершил я с парижским директором. Когда на другой день прибыл из Лондона милейший Джемрач, он, к ужасу своему, узнал, что приехал слишком поздно и что я натянул ему нос.
По странному стечению обстоятельств, спустя несколько дней я снова, и довольно чувствительно, расстроил планы представителя английской фирмы. А случилось это так: по возвращении в Гамбург я нашел письмо от вдовы владельца одного зверинца Христиана Ренца, которая в то время находилась на ярмарке в Крефельде и хотела продать там свой зверинец. Отец мой сначала не хотел покупать лишних зверей, чтобы не обременять нас на зиму, и потому письмо осталось без ответа. Но когда вскоре пришло второе письмо от Ренц с припиской, что она сделала подобное предложение и Джемрачу, тут уж я не выдержал. Через полчаса должен был отойти пароход в Харбург. В те времена в Гамбурге еще не было центрального вокзала, поэтому сперва нужно было переправиться через Эльбу и сесть в Харбурге на поезд, идущий на запад. У меня не было времени даже взять плащ и другие необходимые в дороге вещи, и я в чем был отправился на пристань, вскочил на пароход, имея в кармане не более ста талеров для задатка, и на другой день часов в 11 перед обедом благополучно прибыл в Крефельд. Здесь в зверинце я нашел четыре фургона, полные зверей, и среди них чудесный экземпляр берберийского льва с густой гривой и такой красоты, какой мне никогда больше не приходилось видеть. Я уплатил задаток пятьдесят талеров, а остальные обещал заплатить по прибытии транспорта со зверями в Гамбург. Однако до этого дело не дошло, так как мне удалось здесь же на ярмарке перепродать всех зверей за 700 талеров владельцам мелких зверинцев. Тут-то и произошло забавное происшествие. На станции Оберхаузен, где я должен был пересаживаться, передо мной неожиданно предстал милейший мистер Джемрач, с которым я несколько дней назад виделся в Антверпене. Конечно, воспоминание обо мне не могло доставить ему особого удовольствия; Он был неприятно удивлен, увидев меня здесь, и с нескрываемым раздражением спросил: «Где это вы еще были?» — «В Крефельде, — ответил я сухо, — и купил там весь зверинец вдовы Ренц!»
