У входа в ущелье, ведущее к перевалу Кзыл-арт через Заалайский хребет, расположились постройки погранзаставы Бардобо. Когда все формальности с пропусками соблюдены, машина въезжает в мрачное ущелье, склоны которого окрашены в разные тона выходами пород. Здесь чередуются глины, песчаники, известняки, гипсы, доломиты и др. Скалы имеют различную раскраску – красную, коричневую и даже зеленую. Также многообразна и окраска воды потоков, сбегающих с этих склонов. По крутому подъему машина медленно взбирается на перевал.
Долина Маркан-су
Фото Ф. Соловьева
За перевальной точкой почти нет привычного спуска. Машина вступила в область высоко поднятого Памирского нагорья. Высота долин здесь 3500—4000 м.
Вскоре за перевалом перед нами раскрывается мрачная панорама Маркан-су («долина смерти»). Дно долины представляет галечниковую пустыню, по которой, как кажется, непрерывно дуют ветры. Расположение окружающих хребтов таково, что долина стала как бы гигантской аэродинамической трубой. Ветер с большой скоростью дует по долине, захватывает мелкий песок и, поднимая его, закручивает небольшими смерчами и несет их на восток. На моих глазах несколько небольших смерчей в полукилометре от машины мчался по долине, и когда они обрушиваются на преграждающую им путь почти отвесную стену одного из склонов долины, они рассыпаются, образуя долго висящее в воздухе облако пыли. Виднеющиеся кое-где из-за склонов долины снежные вершины только подчеркивают мрачность долины, зловещее название которой оправдывается грудами старых костей и скелетами животных, разбросанными по сторонам дороги. Участок древней караванной тропы, проходившей через Маркан-су, был одним из самых трудных и опасных, и вьючные животные гибли здесь особенно часто.
Машина набирает скорость. Скорее хочется вырваться из этой каменистой пустыни. Но вот мы поднимаемся на невысокий перевал, и долина Маркан-су остается позади. Нашим взорам открывается огромная котловина. Песчаная поверхность ее имеет однообразный желтый цвет, и ним резко контрастирует темно-синей гладью лежащее в центре котловины озеро Кара-куль – одно из самых больших высокогорных озер мира. На восточном берегу озера унылые песчаные барханы, на западном, как бы вырастая из озера, поднялись к небу снежные вершины. Невдалеке от озера несколько небольших белых зданий – в одном из них гидрологическая и метеорологическая станции. Озеро Кара-куль издавна привлекает внимание ученых.
Озеро Кара-куль расположено на высоте 3954 м, то есть намного выше, чем Иссык-куль (1624 м), – другое известное высокогорное озеро, или, как его иногда называют, озеро-море Средней Азии. Кара-куль в переводе на русский язык значит: черное озеро. Действительно, его темно-синие воды резко контрастируют со светлыми песками берегов.
Озеро имеет очень своеобразные очертания: оно состоит из двух резко выраженных частей. Западную, более длинную (до 33 км), отделяют от восточной части большой остров, который тянется в меридиональном направлении почти посредине озера, и еще более обширный полуостров, который выдается с юга навстречу острову. Между берегами и островом остаются лишь небольшие рукава воды. Но разделение озера на две части не исчерпывается только его конфигурацией: западный, больший бассейн заполняет глубокую, до 236 м, котловину; восточная часть озера значительно мельче – ее глубина достигает лишь 20 м.
Исследования показали, что восточная часть занимаемой ныне озером котловины была когда-то заполнена ледниковыми отложениями. После исчезновения ледников котловина озера продолжала заполняться наносами. Различаются между собой и берега озера: с запада они обрывисты, а с востока пологи и песчаны. На восточных берегах озера неглубоко под поверхностью почвы расположены большие толщи льда. Происхождение этого подпочвенного льда до настоящего времени точно не установлено.
Уровень озера в течение года не остается постоянным: всего выше он в период наиболее сильного таяния снегов в горах и подпочвенного льда у озера. Вода озера несколько солоновата и для питья непригодна.
Гидрометеорологическая станция систематически ведет наблюдения за состоянием озера и питающих его рек.
Вечереет. Становится холодно. Я надеваю на себя теплую одежду. Проехав Каракульскую котловину, машина постепенно набирает высоту. Открывается вид на вершины Музкольского хребта. Кажется, что натужный рев мотора продолжается бесконечно долго, а подъем все не кончается. 4000… 4300… 4500… 4600 м над уровнем моря, машина все поднимается. Наконец, мы на перевале Ак-байтал, через который советские люди проложили автомобильную дорогу на огромной высоте. Высочайшая вершина Альп – Монблан находится почти на одном уровне с этим перевалом. Ак-байтал – наиболее высокий «автомобильный» перевал.
Линия шоссе на южной стороне перевала теряется в вечерней тьме. Резкий свет фар прорезает темноту. Мне предстоит ночью сойти с автомашины и оказаться одному в пустынной и абсолютно незнакомой местности. Моим спутникам по автомашине еще надо проехать более 300 км.
Когда я расставался в Оше с товарищами, мне было известно, что слезать с машины надо на 395-м километре тракта. Вправо от дороги должны быть видны постройки Памирской биологической станции. Днем этого ориентира, вероятно, было бы достаточно, но каково будет ночью?
В 11 часов ночи машина останавливается, и шофер-узбек кричит из кабины:
«Эй! Кому надо 395-й километр, вылезай!»
Из-за гула мотора и завывания ветра его голос плохо слышен, но я понимаю, что это касается меня. Я вижу в ярком свете фар по правой стороне дороги одинокий столб, на котором обозначено: «395». На левой стороне тоже столб с указательной стрелкой на восток. На стрелке надпись: «На Ранг-куль».
Едва я слез с машины, как она исчезла в темноте. Теперь я один. Ночь, какие обычно бывают на юге в июле месяце, – темная, в двух шагах ничего нельзя различить. На черном небосводе сверкают миллионы мерцающих звезд. Справа от дороги должна быть биологическая станция. Внимательно вглядевшись в абсолютную темноту, удалось различить огонек. Это, вероятно, и есть биостанция. Кажется – совсем близко, но мне хорошо известно, как обманчивы кажущиеся расстояния ночью. Взвалив на себя тяжелый рюкзак, я иду на огонек. Темнота скрывает неровности почвы и камни, ежеминутно спотыкаюсь и поэтому продвигаюсь очень медленно.
Отчетливо слышался нарастающий шум. Я прислушался. Где-то совсем близко протекает речка. Совсем неожиданно вода оказалась рядом. Сняв ботинки, я перешел вброд холодную, как лед, речку и пошел дальше. Вскоре шум речки затих позади, я продолжал итти вперед, но огонек, казалось, находился все так же далеко. Даю о себе знать пронзительным свистом. В ответ доносится собачий лай. Я живо представил себе спущенных с цепей местных собак – больших псов с густой шерстью и огромными головами, на которых торчат обрезанные уши. «Знакомство» с ними один на один, особенно темной ночью, вещь довольно рискованная. Поэтому я решил остановиться и переждать до утра.
