Заамурские земли — Уссурийский край, нынешнее Приморье — были присоединены к России без малого полтора столетия назад, по Пекинскому трактату 1860 года. В те времена еще существовали такие «бесхозные», почти ничейные буферные территории. После того как отсюда переселились на юг маньчжуры, покорившие Китай и растворившиеся в нем, институты государственной власти здесь долгое время отсутствовали. Малочисленные коренные племена управлялись шаманами и жили охотой. Пришлые китайцы и корейцы совсем немного занимались земледелием и куда больше заготовкой морепродуктов и золотоискательством — для них это был отхожий промысел. И все эти труженики страдали от хунхузов — банд китайских разбойников, приходивших с юга и туда же возвращавшихся с добычей после очередного набега, — этот промысел здесь был самым прибыльным.
Владивосток возник как военная пристань в бухте Золотой Рог, в окружении сопок, поросших вековым девственным лесом. На эту естественную гавань после Крымской войны уже точили зуб британцы и французы, приценивались американцы и даже дали ей свое название, китайцам было не до того, японцы пребывали в глухой самоизоляции и поздно спохватились. Русские первыми взялись за дело и дали провидческое название этой крошечной пристани, превратившейся за двадцать лет в город (1880 год) и наш главный военный и торговый порт на Дальнем Востоке. Что позволило к концу XIX века проложить Уссурийскую железную дорогу, связав ее затем с Транссибом и КВЖД, и, таким образом, мало-помалу освоить весь Уссурийский край. А инициатором всего предприятия был генерал-губернатор Восточной Сибири граф Муравьев-Амурский — выдающийся государственный деятель, учредитель и «крестный отец» Владивостока. Поэтому справедливо, что его именем назван большой полуостров, на южной оконечности которого расположен город, обязанный ему своим появлением на свет.
Тысяча и один взгляд
Этот полуостров, стиснутый Амурским и Уссурийским заливами (в свою очередь, отростками океанского залива Петра Великого), в своей южной части так изрезан бухтами и бухточками, что разделяющие их полуострова причудливых очертаний более всего напоминают пучок щупалец кальмара или каракатицы. Владивосток стал местом встречи изумительной по красоте акватории с живописно разлегшимся на сопках и полуостровах городом. Здесь несметное количество естественных и искусственных смотровых площадок, с которых открываются виды и панорамы, достойные кисти мариниста и пейзажиста или хотя бы щелчка затвором фотоаппарата. Но только когда позволяет состояние атмосферы, поскольку климат в Приморье муссонный. Как здесь говорят, «широта крымская (Сухуми, Ницца и Нью-Йорк находятся с Владивостоком приблизительно на одной параллели), да долгота колымская». Зимой дуют студеные ветры из Сибири, летом надвигаются дожди и туманы с океана. Самые погожие месяцы — с августа по октябрь, но именно в этот сезон повадились налетать на Приморье циклоны и тайфуны, к счастью обессиленные уже своими бесчинствами в Японии, Китае и Корее. В геоклиматическом отношении здесь сошлись в клинче север с югом, образовав совершенно особый мир. Есть такое употребительное в Приморье словечко, малоизвестное в других областях России, — эндемик. Эндемиков, то есть уникальных форм растительной и животной жизни, встречающихся только здесь и нигде больше, в Уссурийском крае немерено. Не говоря об уссурийских тигре и леопарде (первых осталось около полутысячи, а вторых меньше трех десятков — но китайцы или японцы истребили бы их всех еще лет пятьдесят назад), здесь даже всем известный шиповник больше похож на райские яблочки, а дубы все с особенными листьями и в высоту растут неохотно. Часто кроны деревьев формой напоминают кочешки капусты брокколи, а особенной красотой отличаются кроны могильной сосны, словно распластанной ветрами на голых склонах сопок — как в китайской и японской живописи.
Трагикомическую историю мне рассказал специалист по животному миру Уссурийского края и Японского моря. Его приятель создал частное предприятие по выращиванию гигантских тихоокеанских устриц — и прогорел. Он не мог ни экспортировать их, ни продать, поскольку они не отвечали никаким ГОСТам. Говорят, очень вкусные, но в ракушках огромных, как лапоть. Увы, попробовать их мне не удалось, так же как трепангов, внесенных в Красную книгу и оттого легально нигде не продающихся. Впрочем, новых и необычных вкусовых ощущений мне и без них доставало, но об этом отдельно. Тот же специалист, энтомолог и кандидат биологических наук, издающий роскошные каталоги и альбомы о фауне и флоре края, открыл мне глаза, почему и откуда здесь столько эндемиков. Оказывается, нынешнее Японское море в третичный период было озером, а когда соединилось с океаном, на его берегах — в бывшей Маньчжурии, на Сахалине и Японских островах, на Корейском полуострове сохранились остатки того некогда единого «затерянного» природного мира. Красивая гипотеза.
Особая тема — встреча нашего Дальнего Востока с крайним Западом. Для россиян, так же как для китайцев и корейцев, крайне важна эта встреча через море или даже океан с американцами, японцами и австралийцами. Весь Владивосток сегодня буквально испещрен рекламными стендами: «Олимпиада в Сочи, форум АТЭС во Владивостоке. Поддержи план Путина!» Владивостокцы уповают, что остров Русский, прикрывающий вход в бухты и столетие назад превративший город в неприступную морскую крепость, к 2012 году будет соединен наконец с материком мостами и превращен в свободную экономическую зону — русский Гонконг или Сингапур (а Владивосток уже бывал порто-франко, наряду с Одессой и Таганрогом). Во всяком случае, финансовых вливаний из федерального бюджета здесь ждут все — от чиновников и бандитов до пенсионеров. Ожидания эти законны и оправданны, иначе Россия может когда-нибудь потерять Приморье. Как сказал местному предпринимателю китайский: «Мы придем сюда, не потому, что это нам так уж нужно, а потому, что вы здесь недееспособны». И это не фольклор, а поразившая одного моего знакомого откровенность партнера по бизнесу. Большинство местных жителей уже давно гораздо чаще бывают в соседних экономически развитых странах, чем в Европейской части России. А многие вообще в ней не бывали из-за несусветной дороговизны билетов — мой самый дешевый (вдвое дешевле!) из всех возможных авиабилетов «туда-обратно» стоил 28 тысяч рублей. При том что, как и сто лет назад, не россияне стремятся работать в Японии, Китае и Южной Корее (за исключением ученых и браконьеров), а ровно наоборот — что легко видеть на стройках, рынках и в коммунальном хозяйстве Владивостока. Ходит даже темный слух, что китайское государство оказывает существенную денежную помощь своим гражданам, обзаводящимся семьями в Приморье, называется и сумма. Ни подтвердить, ни опровергнуть этот слух мне никто не смог. Стоит сказать и о другой расхожей легенде — о ДВР, просуществовавшей под властью белых, красных, серо-буро-малиновых и даже интервентов до 1922 года. Якобы существовала для Приморья когда-то призрачная возможность сделаться «островом Крым» (британцы и называли Владивосток «дальневосточным Севастополем») или русским Тайванем. Конечно, это миф и иллюзия, но иллюзия живучая.
