Как же выглядели эти замечательные корабли, наводившие в свое время смертельный ужас на жителей Западной и Восточной Европы? Давайте обратимся к ископаемому судну из Гокстада, бесспорному шедевру кораблестроительного искусства, обладавшему, по единодушному мнению экспертов, великолепными мореходными качествами. Эта сравнительно небольшая посудина, найденная в 1880 году, выставлена сегодня в университетском дворе города Осло на всеобщее обозрение.
Гокстадский корабль – воплощенное изящество, радующее глаз безупречным лаконизмом своих обводов. Его длина от носа до кормы чуть больше 23 метров (20,5 метра по ватерлинии) при максимальной ширине около 6 метров. Массивный 19-метровый киль изготовлен из цельного дубового ствола, а высота судна от основания киля до планшира составляет примерно 2 метра. Обшивка выполнена из дубовых досок, которые соединяются внакрой, наподобие черепичной крыши. К шпангоутам доски крепились частично с помощью деревянных и железных гвоздей, а частично – путем своеобразной шнуровки, для чего использовались еловые корни, лыко и полоски китовой кожи. Подобное конструктивное решение было весьма остроумной технической находкой, поскольку обеспечивало корпусу судна эластичность и прочность: гибкие доски легко смещались друг относительно друга и противостояли сильным ударам океанских волн. Мачта высотой 11 метров несла 12-метровую рею, на которой был подвешен большой прямоугольный парус из тяжелого сукна площадью около 70 квадратных метров. Площадь паруса регулировалась с помощью системы рифов и линей, так что судно из Гокстада могло идти не только в галфинд (при боковом ветре), но и в крутой бейдевинд, то есть против ветра, поворачивая с галса на галс. (Галфинд – от голландского halfwind, буквально: «половина ветра» – курс парусного судна, при котором его продольная ось перпендикулярна направлению ветра; бейдевинд – курс парусного судна, когда его продольная ось образует с направлением ветра угол меньше 90 градусов, если считать углы от носа судна.)
Гокстадский корабль
Мачта была съемной: ее основание вставлялось в прочный дубовый чурбан со сложной системой пазов (на севере его называли «старухой»), который крепился к килю. Чтобы увеличить высоту борта, норманны подвешивали по обеим сторонам верхнего пояса обшивки судна впритык друг к другу свои круглые щиты, которые ярко блестели на солнце, точно шляпки исполинских гвоздей.
Драккары викингов могли ходить и на веслах (на гокстадском корабле было 32 весла), а из-за малой осадки идеально подходили для стремительных набегов на побережья. Однако в первую очередь они были все-таки кораблями открытого моря и задумывались как полноценные парусники, наподобие каравелл и фрегатов позднейших веков. Весла использовались эпизодически и служили, как правило, сугубо вспомогательным приспособлением, на случай штиля или при плавании в узких фьордах, на реках и мелководье, где было необходимо маневрировать. Вдали от берегов весла убирали, отверстия в бортах тщательно задраивали, поднимали паруса, и остроносый корабль легко скользил по пенным барашкам, лавируя против ветра.
Жесткий массивный киль и подвижные сочленения корпуса придавали норманнским судам одновременно прочность и гибкость, что позволяло скандинавским мореходам совершать беспримерные вояжи в бурных и капризных водах Северной Атлантики. Управление кораблем осуществлялось при помощи рулевого весла, которое всегда крепилось на корме по правому борту. Кстати, отсюда происходит термин «штирборт», что в дословном переводе означает «рулевой борт».
Высокие мореходные качества скандинавских судов удалось подтвердить экспериментально. В 1893 году была построена точная копия корабля из Гокстада, на котором норвежская команда менее чем за месяц пересекла Атлантический океан в штормовую погоду, проделав путь от Бергена до Нью-Йорка. По окончании плавания капитан Магнус Андерсен, затеявший это путешествие, отметил большую легкость в управлении, – даже в бурю с рулем без труда справлялся один человек. Как ни парадоксально, но конструкция тысячелетней давности с рулевым веслом по правому борту оказалась куда надежнее современного решения (руль в кормовой части, на ахтерштевне), так что редкая смекалка и высочайшее мастерство северных корабелов получили дополнительное весомое подтверждение. В 1932 году капитан Фолгар повторил одно из путешествий Колумба на корабле, построенном по образцу 18-метро вого норманнского судна, и на нем же вернулся обратно в Норвегию через остров Ньюфаундленд. Были и другие аналогичные попытки, причем капитаны, управлявшие новоделами кораблей викингов, всякий раз отзывались о них в самой превосходной степени. Весьма примечателен тот факт, что, хотя обшивка судна елозила взад-вперед (во время плавания Магнуса Андерсена планшир смещался на 15 сантиметров относительно первоначального положения), доисторический кораблик не давал течи, ибо все соединения и щели были добросовестно проконопачены просмоленной овечьей шерстью и щетиной – так делалось в старину.
Итак, высокие мореходные качества норманнских драккаров сомнений не вызывают. А вот как скандинавские штурманы находили дорогу в открытом море? Чтобы вычислить курс и строго его придерживаться вдали от берегов, не обойтись без навигационных приборов – лага, секстана и компаса. Лаг представляет собой вертушку, буксируемую на лине, и служит для определения скорости и расстояния, пройденного судном. Бывает еще гидравлический лаг, который измеряет возникающий при ходе судна динамический напор воды. Секстан (или квадрант, его более примитивная версия) – это угломерный инструмент, применяемый для измерения высоты небесных светил, с его помощью определяют местоположение корабля. Той же цели служит и компас – прибор для ориентировки по сторонам горизонта, указывающий направление географического (истинного) или магнитного меридиана, которые, как известно, не совпадают. Излишне говорить, что в распоряжении викингов ничего подобного, разумеется, не было, ибо все эти хитроумные устройства появились в Европе гораздо позже.
Даже прибрежное плавание в северных морях с их бесчисленными проливами и узкими извилистыми фьордами представляет немалые трудности и требует солидного опыта. Чтобы не заблудиться в лабиринте островов у западных и северо-восточных берегов Шотландии, штурману следовало помнить великое множество ориентиров. Между тем и Гебридские, и Оркнейские, и Шетландские, и даже лежащие далеко на отшибе Фарерские острова были колонизованы норманнами очень рано, что безоговорочно указывает на их высочайшее мастерство в непростом искусстве кораблевождения. Например, Фарерский архипелаг расположен почти в 400 километрах от северной оконечности Британии и более чем в 600 километрах от западного побережья Норвегии. Сам по себе он невелик – около 100 километров в направлении с юга на север, так что командирам норманнских флотилий требовалась изрядная меткость, дабы не промахнуться. Сегодня мы знаем, что мореходы тех далеких времен умели определять местоположение корабля по солнцу и звездам и измерять глубину с помощью линя. А в хорошую погоду они могли без труда пройти за сутки 200 и более километров.
