Ханс Майбаум - Сирия - перекресток путей народовм

Хотя мы порядочно устали, но близость моря вызывает желание искупаться. Вода освежает. Месяц заливает море серебристым светом. Тихо. Но вот тишину нарушает тявканье одной из бездомных собачонок, которые здесь десятками бродят, как и везде на Арабском Востоке. Вскоре и этот звук замирает. Около самого уха слышится тихий плеск волны. Хасана разглядеть уже не могу. Кажется, что я один на далекой звезде. Не знаю, сколько времени я пробыл в воде, а когда выбираюсь на берег, то нахожу Хасана спящим в его кабине. Я тоже забираюсь в постель и быстро засыпаю.

Наутро нас рано будят лучи восходящего солнца, падающие прямо в изголовье, и это хорошо, потому что у нас впереди грандиозные планы: осмотр Угарита, древнейшего и наиболее замечательного в археологическом смысле места раскопок на восточном берегу Средиземного моря.

Еще лет 50 назад было неизвестно, где находился этот некогда цветущий, упоминающийся во многих древних текстах прибрежный город. Подобно тому, как это было с Мари, на его след навел случай. В 1928 году один крестьянин во время пахоты недалеко от моря наткнулся на несколько равномерно обтесанных камней: оказалось, что они составляют часть хода, ведущего в погребальную камеру. Сообщение об этом было направлено в Париж, столицу государства-мандатария. Руководство отдела восточных древностей Лувра поручило молодому ученому Клоду Шефферу исследовать загадочную находку, и он сделал одно из самых значительных для изучения истории древности открытий этого века — открытие Угарита.

Территория раскопок Угарита — арабы называют эту холмистую местность Рас Шамр — расположена в 5 километрах от Голубого пляжа. Дорога туда проходит мимо плантаций оливковых деревьев и полей подсолнечника. Руины здесь несравненно внушительнее, чем в Мари. Это можно объяснить, во-первых, тем, что найденные в настоящее время очевидные находки относятся преимущественно к периоду на полтысячелетия более позднему; во-вторых — здесь использовался другой строительный материал. В то время как жители Мари строили из глиняных кирпичей, финикийцы сооружали себе дома и дворцы в Угарите из камня.

Начинаем осмотр с античной гавани, которую сейчас арабы называют Мина-эль-Бейда (Белая гавань). Здесь были найдены остатки больших складов для хранения товаров. В портовом квартале можно еще обнаружить руины скромных жилищ XV и XIV веков до н. э. На пути ко дворцу мы пересекаем нижний город. Хорошо сохранившиеся улицы шириной в 3–4 метра окружали большие блоки домов. Очень близко от дворца находился жилой квартал знати. Стены многих вилл достигают двух метров высоты, раньше у них был второй этаж. Во внутренних дворах этих домов расположены колодцы — дома, построенные более трех тысяч лет назад, имели собственное водоснабжение. Они в отличие от моей квартиры в берлинском пригороде были подключены к канализационной сети. В подвалах некоторых домов есть собственные склепы. Умершим в дорогу на тот свет давали воду, вино, растительное масло, мясо и кровь жертвенных животных.

Подходим к руинам царского дворца, находящегося в полутора километрах от гавани Мина-эль-Бейда, на возвышении. Дворец состоит из крепостного сооружения и собственно резиденции. Отчетливо сохранились контуры многочисленных залов, внутренних и передних дворов. В монолитном дворцовом колодце глубиной 11 метров и сейчас еще имеется пригодная для питья вода. Большое количество других помещений служили рабочими комнатами для царских писцов и архивариусов.

Во время раскопок помощники профессора Шеффера нашли железный клинок в бронзовых ножнах, относящийся к XIV веку до н. э., то есть к периоду, когда впервые начали закаливать железо. Знакомство с железом относится к более раннему времени, но при этом речь шла большей частью о метеоритном железе, которое обрабатывалось для изготовления украшений и культовой утвари, и только позднее возникли железные инструменты и оружие. Потом, в середине XIV века до н. э., хетты научились обрабатывать железо, и скоро ко многим другим изделиям, которыми торговали финикийцы, прибавились железные. Так склонялся к закату бронзовый век, и новый металл дал новому веку свое имя — железный век, начавшийся на Востоке примерно с 1200 года.

Садимся на обломки одной из степ. Отсюда прекрасно видно всю территорию раскопок, лабиринт улиц и переулков, дворов и залов, заросших фенхелем (аптечным укропом). Взгляд достигает моря, где зеленые волны бьются о известняковые скалы. Перед нами дело всей жизни профессора Шеффера. Как имя Шлимана связано с Троей, Лейярда — с Нимрудом, Парро — с Мари, так и имя Клода Шеффера неразрывно связано с Угаритом.

Чтобы раскопки были успешными, кроме таких важных инструментов, как опытный взгляд и терпение, необходимо везение. Например, французскому врачу, консулу и любителю-археологу Ботта, который в 1842 году раскопками Хорсабада, дворца ассирийского царя Саргона II, положил начало периоду открытий в Междуречье, явно не хватило везения: несколько лет, стремясь уйти от скуки, вызванной деятельностью в Мосуле, он на собственные средства копал холм, под которым надеялся найти сказочную Ниневию, по вынужден был прервать раскопки, поскольку ничего важного не нашел, а средства иссякли. Покопай он еще немного, он натолкнулся бы на дворец Ниневии. Таким образом, слава открытия этого города с громадными сооружениями и архивами исключительно большой ценности досталась английскому дипломату Генри Остину Лейярду, которому уже в 28 лет удалось открыть Нимруд.

Профессор Шеффер обладал достаточным опытом. Он начал раскопки у холма, возвышавшегося в 800 метрах от места, где были найдены гробницы. И конечно же, он имел терпение. Каждый год, исключая военные, весной и осенью, он продолжал свои работы в Угарите. Таким образом, были обнаружены пять основных культурно-исторических слоев, каждый из которых делился на несколько подслоев. Самый нижний, основной слой относится к неолиту, примерно к VII тысячелетию до н. э., а самый верхний и важный — к финикийской эпохе, начавшейся в XVI веке и внезапно прервавшейся к концу бронзового века (примерно 1200 год), но всей вероятности, из-за сильного землетрясения.

Но профессору Шефферу также и везло. В многочисленных архивах он обнаружил массу глиняных табличек с большими клинописными текстами. Они сообщают о трудностях, которые испытывали правители Угарита в связи с необходимостью постоянно защищаться от могущественных захватчиков. Это были в первую очередь хетты и египтяне, которые на протяжении почти всего II тысячелетия до н. э. принуждали Угарит лавировать между обоими блоками. В начале 11 тысячелетия, чтобы защититься от хеттов, город вступал в союз с фараонами династий Среднего царства. Когда же в конце XVIII века до н. э. напали гиксосы, Египет уже не мог помочь: он сам стал жертвой агрессии. Только после уничтожения врагов Угарит смог снова вздохнуть, но он был вынужден считаться с усилившимися фараонами. Во время правления Рамзеса II хетты принудили Угарит выступить со своими войсками в битве при Кадеше против египтян, но скоро Египет вновь одержал победу. Однако независимо от того, как складывалось соотношение сил в этом районе, город, преодолевая трудности и удары судьбы, множил свои богатства.