Мы вдоволь наездились вокруг щипавших траву зверей и собрались покидать кратер, как вдруг один носорог выскочил из кустов и стал обегать наш «лендровер». Я снимал в это время через верхний открытый люк. Кое-что зная о носорогах, я подал Мише длиннофокусный объектив и спешно привел в готовность обычную камеру, и как раз вовремя — носорог достиг подветренной стороны. Сильный запах, кажется, подстегнул зверя. По прямой линии носорог кинулся на машину. Я не успел опомниться, как всю площадь кадровой рамки заполнили большой рог и торчком стоящие уши… Иногда носороги бросаются лишь попугать. Но в этот раз атака была серьезной. Я нырнул в люк. И тут же машина дрогнула от удара… Но странно, «лендровер» не опрокинулся и даже продолжал ехать, а шофер был спокоен, как будто не туша в полторы тонны, а деревенский теленок по неразумности захотел испытать силу. Оглядели машину. Выше заднего колеса была хорошая вмятина. Мы с Мишей поцокали языками, но шофер показал нам еще четыре такие же отметки. Машина бы наверняка опрокинулась, не будь в атаке у носорога слабого места. Удар наносится не с разбегу. Носорог делает остановку и только потом бодает машину.
— Это, наверное, Джордж, — сказал шофер и попросил бинокль — разглядеть убегавшего зверя.
Джорджа недавно усыпляли для каких-то обмеров. Стреляли в него шприцем с машины. С тех пор Джордж не выносит «лендроверов».
— А может быть, новичок… Носороги иногда спускаются с гор. Возможно, это один из тех, кто не усвоил порядки в кратере…
* * *
Нгоронгоро… Прощаясь, мы опять стоим на краю голубой чаши. Теперь я знаю: темные точки на внутренних склонах — это деревья с ветками, сочными и колючими, как стволы кактуса. Два темных пятачка на зеленом — это деревни масаев. Сегодня пасмурно. Через лиловую тучу солнце пробивается в кратер мощным, дымным от влаги лучом. Кажется, большой прожектор с неба осветил луг. Темные подвижные пятна — это стада антилоп. Пятна светлее — зебры. Одиночных зверей сверху не видно… Миром и покоем веет из чаши, наполненной жизнью. Тут наверху нам сказали: «После убийства Роберта Кеннеди в эти места оправиться от беды привозили одного из его сыновей».
Это был подарок судьбы. Мы ехали просто так и встретить его не надеялись. Мы, правда, знали: в этих местах есть леопарды и на всякий случай ехали без дороги, между редких колючих деревьев. Время от времени я открывал люк машины и осматривал деревья через бинокль.
Утро было тихим и ласковым. Солнце, как и полагается солнцу в этих широтах, поднялось ровно в шесть, но высоты, с которой оно выпивает росу, еще не достигло. Густые желтые травы ночная влага пригнула к земле. Чепрачный шакал, которого мы спугнули, мгновенно сделался от росы мокрым и жалким. Когда, отбежав, он взъерошил шерсть и встряхнулся, вокруг зверька вспыхнула радуга.
— Глядите, нет ли хвоста… — сказал мистер Мур, управлявший машиной.
Леопарды искусно прячутся на деревьях, но забывают убрать хвост. И хвост выдает кошку. Сейчас охота на леопардов запрещена. Женская мода на дорогие пятнистые шубы почти начисто извела зверя. Это само по себе плохо — природа лишалась одного из совершенных своих творений. Но истребление леопардов еще раз показало, как все в природе согласовано и подогнано, все находится в равновесии. Без леопардов удивительно скоро размножились бабуины — собакоголовые обезьяны. И если раньше леопард изредка воровал у крестьян коз и овец, то теперь нахальные бабуины начисто разоряют посевы.
Леопардов взяли теперь под охрану. В заповеднике они нашли особое покровительство и скоро поняли: людей не надо бояться. Они живут рядом с усадьбой заповедника среди каменных глыб и редких акаций. Пятнистый зверь, без страха нападавший на человека, тут держится джентльменом, еще раз доказав: за добро человеку все платят добром. Но одной слабости леопарды превозмочь не смогли. Собаки — их любимое лакомство. И они воруют собак. Воруют с такой же изобретательностью и умением, как в наших местах охотятся волки. У сидящего сейчас за рулем Мура леопарды украли одну за другой девять собак и двух кошек.
— Это не хвост?.. — Мур глушит мотор, и я с крыши автомобиля стараюсь разглядеть, что там свисает: хвост или ветка? Хвост! В бинокль хорошо вижу и владельца хвоста. Большой леопард лежит на суку. Он почти слился с желто-зеленой веткой акации. Глаза закрыты. Я сгребаю в машине щепотку пыли — определить направление ветра. Воздух почти неподвижен, но все-таки пыль садится наискосок, и мы знаем теперь, с какой стороны надо подъезжать к дереву, чтобы зверь нас не сразу учуял. Через двадцать-тридцать шагов — остановка. Делаем снимки и опять подбираемся к дереву. Но осторожность была излишней: леопард подпустил нас под самую крону. Пятнистая кошка открыла глаза и, кажется не разобравшись спросонья, в чем дело, снова закрыла. На верхнем суку акации, метрах в двенадцати над землей, висела на четверть съеденная антилопа. Нынешней ночью антилопа еще паслась где-то тут под деревьями. В отличие от львов леопарды добычей ни с кем не делятся. Всю антилопу леопард съесть не мог. Но оставить ее на земле — значит сделать подарок вездесущим шакалам. И хозяйственный зверь прячет добычу на дереве. Но как удается зверю затащить наверх груз, почти равный своему весу? Акация, на которой спит теперь леопард, имеет высокий и прямой ствол. И все-таки антилопа там, наверху.
Мы имеем возможность хорошо разглядеть спящего зверя. Волосатые уши у него чуть шевелятся, и можно предположить, что леопард слышит, как мы сначала шепотом, а потом в полный голос обсуждаем его колоритную внешность. Он перед сном не умылся: на усах и на желтой шерсти под носом — засохшая кровь. Левая лапа тоже в крови. Леопард лежит, обхватив лапами сук. Если чуть-чуть подъехать, а мне повыше подняться в люке, я мог бы тронуть рукой пятнистый хвост.
Не очень долго сон леопарда доставляет нам радость. Велика ли корысть для фотографа — спящий! Но как разбудить? Мы громко говорим, кашляем, раза три объезжаем ствол дерева. Лежит! Глаза, правда, чуть приоткрыты, и он, конечно, видит машину, но ни страха, ни любопытства на морде не появилось. Решаем спокойно чуть подождать… И терпение вознаграждается: леопард встал, потянулся, прошелся по ветке, как домашняя кошка, поскреб когтями кору, поиграл мускулами. Все, что случилось потом, даже видавшего виды мистера Мура заставило ерзать от возбуждения.
Отряхнув сон, леопард вспомнил и о добыче. Он долго ее разглядывал, а когда убедился в сохранности антилопы, так же пристально поглядел вниз, на машину. Я встретился с ним глазами и сразу вспомнил рассказы охотников. «Леопард, притаившись, может пропустить человека, но если охотник и зверь встретились взглядом, леопард нападает мгновенно, без колебаний». Наш леопард не спешил, но искры в зеленых глазах ничего хорошего не сулили — я подобру-поздорову спрятался в люк и плотно его закрыл. Это, кажется, успокоило зверя. Машина без торчащего из нее человека его, как видно, мало тревожила. Леопард зевнул и стал опять изучать свою кладовую. Потом он легко прыгнул на сук повыше, еще прыжок — и вот уже кошка вцепилась зубами в висевшую антилопу, освободила ее из развилки и стала с сука на сук перетягивать вниз. Человеку с таким грузом на ветвях вряд ли управиться. Но леопарду цирковой номер вполне удается. На нижнем суку, урча и поглядывая вниз, леопард стал лизать окровавленный бок антилопы. Отдохнув и слегка поразмыслив, кошка, наверное, решила: «Эти друзья в своей колымаге не очень опасны, но еду от них лучше все-таки спрятать». Опять акробатический трюк, и я едва успеваю заснять момент, когда леопард с антилопой в зубах прыгнул на землю. Не теряя времени леопард поволок запасы еды по траве в заросли. Метров шестьдесят мы ехали сбоку, я беспрерывно снимал, а мистер Мур правил машиной и возбужденно говорил одну фразу:
