– О, великий Будда, опять притча! – вздохнул Ашока. – Как у нас их любят рассказывать!
– Так что же ты вздыхаешь? Прими это как данность, – сказал Питимбар. – Слушай же мою притчу… «Однажды путник шёл из одной деревни в другую. Пройдя полпути, он увидел красивую рощицу. Посреди рощицы росло дерево манго, ветки и листья его так густо переплелись, что ни один луч палящего солнца не проникал сквозь эту живую завесу. Путник не смог удержаться, чтобы не передохнуть немного под зеленым покровом. Оказавшись под кроной великана-манго, он присел у его ствола.
Как хорошо было здесь! Слышались нежные трели птичек, спрятавшихся в листве от полуденного зноя; время от времени набегал прохладный ветерок, лаская и освежая тело.
Путнику захотелось немного полежать на спине. Он лег на травяной ковёр, закинул руки за голову и стал рассматривать шатёр манго. Сначала взгляд его коснулся ветвей.
«Да, – подумал он, – как они чудесны! Как приятно смотреть на них! А эти крошечные плоды! Они тоже прекрасны! Наверное, тот, кто создавал это дерево, предназначал их нарочно для пташек, которых здесь такое множество. Да, творец, видно, был неглуп».
Путник вытянул ноги, потянулся всем телом и опять задумался. «Но вот если бы мне, например, поручили это дело, я бы сделал не так, – продолжал он рассуждать. – Такое огромное дерево и такие малюсенькие плоды! Ведь они по величине почти такие же, как яблоки. Чувствуется, что творец здесь что-то не доделал. Вот, например, кокосовая пальма. Она хоть и высокая, но по сравнению с этим гигантом кажется маленькой. А тень у нее такая крошечная, что в ней нельзя укрыться. И в то же время орехи у пальмы огромные, чуть не с голову человека. Или тыква: стебелёк у нее совсем тоненький, слабенький, а плод – чуть не с дом. Да, творец, видно, все же неважно соображает!». Вот к какому выводу пришёл путник. Довольный своим умом и тем, что нашел нелепость в самой природе, он ухмыльнулся и сладко заснул.
Вдруг что-то больно ударило его по лбу. Он вздрогнул, открыл глаза и вскочил. Возле него лежал плод манго. Ничего особенного не случилось: просто этот плод сорвался с ветки и свалился ему на голову.
Путник почесал ушибленное место, положил плод на ладонь и благодарно воззрился на него. «Как хорошо, что он такой маленький! А что было бы, если бы он оказался величиной с кокосовый орех?! Не сидеть бы мне больше здесь, не любоваться красотами природы. Нет, видно, природа все-таки знает, что делает!» – подумал он.
Он встал, отряхнулся, ещё раз взглянул на маленький плод манго и зашагал своей дорогой».
– Так я должен возблагодарить природу и творца за то, что мне на голову не упал кокос? – сказал Ашока.
– Понимай, как хочешь. Притча заставляет задуматься, а выводы ты делаешь сам, – отвечал Питимбар.
– Я хотел найти у тебя поддержку, а ты только расстроил меня, – с укором проговорил Ашока.
– Сейчас ты расстроишься ещё больше, – гляди, сюда идёт великий визирь, – сказал Питимбар. – Он уже поднимается по лестнице.
– Кто его пустил?! – возмутился Ашока. – Здесь единственное место во дворце, где я могу выбирать, кого мне видеть… Спрячься куда-нибудь, – он тебя на дух не переносит, а разговор с ним и без того будет трудным.
– С удовольствием. Есть люди, от которых хочется спрятаться так, чтобы они никогда тебя не нашли, – ответил Питимбар и скрылся в темноте сада.
* * *
– Великий царь должен простить меня за то, что я нарушаю его покой, но дело, по которому я пришёл, чрезвычайно важное и не терпит отлагательств, – с поклоном сказал Мукеш, входя в беседку.
– Говори, визирь, – Ашока уселся на свою подстилку.
– Удобно ли будет царю меня слушать? – Мукеш позволил себе выразить сомнение.
– Какая разница, кто на кого смотрит сверху вниз? – возразил Ашока. – Разве произнесённые слова от этого становятся менее или более значимыми?
– Как будет угодно великому царю, – вновь поклонился Мукеш. – Я хотел говорить с тобой об указах, которые ты повелел принять и исполнить.
– Так что же? – Ашока сделал вид, что не понимает.
– При твоём деде, величайшем царе Чандрагупте, друге и союзнике греческого царя Александра, самого великого правителя мира, были записаны законы, которые и поныне никто не отменил, и которые, благодаря своей чёткости и разумности, ещё долго будут определять порядок в государстве. Свод законов «Артхашастра» – высшая мудрость государственного управления, – сказал Мукеш.
– А составил «Артхашастру» визирь Каутилья; в ней он обобщил свои богатейшие познания и мудрые советы, – с улыбкой прибавил Ашока. – Чтобы мы делали, если бы у нас не было визирей!
– В этих законах намечены пути, которые ведут к созданию мощного и справедливого государства, во главе с сильным и умным правителем, – невозмутимо продолжал Мукеш. – Одна из книг «Артхашастры» так и называется: «О положении сильнейшего царя». Царь должен быть твёрдым в своих помыслах и действиях, говорится там: «Царь с грозным жезлом вызывает страх у людей, а у кого жезл мягкий, тем пренебрегают». Царь должен уметь использовать наказания; искусство управления государством может быть названо «наукой о наказании». Правительство только тогда может удержать в своих руках власть, когда решительно расправляется со своими противниками: с внутренними смутьянами, с теми, кто хочет расколоть страну, а также с изменниками. И царь, и его подданные должны соблюдать закон: «Соблюдение каждым своего закона ведет на небо, к вечности», – сказано в законах.
– Я знаю «Артхашастру», зачем ты мне это повторяешь? – сказал Ашока, стараясь сдержать раздражение.
– Нельзя нарушать законы страны, – повторил Мукеш. – и тот, кто нарушает их, является угрозой для государства
– Какая глубокая мысль! – с иронией проговорил Ашока. – Поистине, ты, визирь превзошёл всех мудрецов на свете.
– Один из основных законов «Артхашастры» – разделение на касты, – не дрогнул Мукеш. – Кастовые разграничения должны быть, – при их нарушении мир погибнет от смешения каст.
Ашока нахмурился.
– Будда не признавал этого, – сказал он. – Люди делятся только на две касты: на людей добрых и на людей злых. Другого разграничения нет. Мы хотим создать государство для добрых людей, поэтому нашими законами станут благородные правила Будды. Мои указы – их воплощение в государственной жизни.
– Однако… – хотел возразить Мукеш, но Ашока перебил его: – Запомни и запиши, визирь! Я хочу, чтобы сказанное мною сейчас тоже стало законом.
– Я весь во внимании, великий царь, – бесстрастно ответил Мукеш, прекратив спор и достав из складок одежды папирус и стило. – Ни одно твоё слово не будет утеряно.
