Через минуту дядюшка Антифер закончил одевание и взялся уже за шляпу, как дверь его комнаты снова открылась.
Вошла Нанон.
— Что еще? — спросил недовольно брат.
— Там внизу какой-то иностранец… Он желает с тобой поговорить.
— Кто это?
— Вот посмотри…
И Нанон подала визитную карточку, где значилось: «Бен-Омар, нотариус. Александрия».
— Это он! — закричал дядюшка Антифер.
— Кто?…— не понял Жильдас Трегомен.
— Омар, я тебе о нем говорил! Вот так-то лучше! Это добрый знак!… Он вернулся!… Нанон, пригласи господина подняться ко мне!
— Но он не один!…
— Не один?…— воскликнул дядюшка Антифер.— Кто же с ним?…
— Другой человек, помоложе… как видно, тоже иностранец.
— Ага! Значит, они вдвоем?… Хорошо, и нас будет двое!… Оставайся здесь, лодочник!
— Как… ты хочешь…
Дядюшка Антифер повелительным жестом пригвоздил к месту своего почтенного соседа, а другим жестом приказал Нанон ввести посетителей.
Не прошло и минуты, как гости вошли в комнату, и дядюшка плотно прикрыл за ними дверь. Если тайна этого разговора могла вырваться наружу, то не иначе как через замочную скважину.
— Ах, это вы, господин Бен-Омар? — произнес Антифер таким развязным и высокомерным тоном, каким он, конечно, не рискнул бы заговорить, если бы сделал первый шаг сам, явившись к нотариусу в гостиницу «Унион».
— Это я, господин Антифер.
— А ваш спутник?…
— Он мой главный клерк.
Дядюшка Антифер и Саук, представленный ему под именем Назима, равнодушно оглядели друг друга.
— Ваш клерк посвящен в дело? — спросил малуинец.
— Посвящен, и его присутствие мне необходимо.
— Хорошо. Итак, разрешите поинтересоваться, господин Бен-Омар, что заставило вас оказать мне такую честь?
— Желание побеседовать с вами еще раз, господин Антифер… конфиденциально,— добавил он, бросив косой взгляд на Жильдаса Трегомена, большие пальцы которого продолжали непроизвольно крутиться на толстом животе.
— Жильдас Трегомен мой друг — бывший владелец грузового судна «Прекрасная Амелия». Он тоже в курсе дела, и его присутствие необходимо не менее, чем присутствие вашего клерка Назима…
Трегомен был противопоставлен Сауку. Бен-Омар ничего не мог возразить.
Все четверо уселись вокруг стола, нотариус положил перед собой портфель. Воцарилось напряженное молчание. Все ждали, кто первый его прервет. Нарушил тишину дядюшка Антифер.
— Надеюсь, ваш клерк говорит по-французски? — обратился он к Бен-Омару.
— Нет,— ответил нотариус.
— По крайней мере, кое-что понимает?…
— Ни слова.
Так было условлено между Сауком и Бен-Омаром. Они надеялись, что малуинец, думая, что мнимый Назим не понимает его, не будет слишком осторожен и может проговориться.
— Тогда перейдем к делу, господин Бен-Омар,— небрежно сказал дядюшка Антифер.— Не угодно ли вам вернуться к вопросу, на котором вчера мы прервали нашу беседу?
— Разумеется.
— Значит, вы принесли мне пятьдесят миллионов?
— Давайте говорить серьезно, господин…
— Да, только серьезно, господин Бен-Омар! Мой друг Трегомен не из тех людей, кто станет терять время на бесполезные слова. Не так ли, Жильдас?
Никогда еще Жильдас Трегомен не выглядел таким важным и серьезным! А прикрыв нос складками своего флага — мы говорим о его носовом платке,— никогда еще он не извлекал оттуда раскатов более величественных.
— Господин Бен-Омар,— продолжал дядюшка, стараясь говорить медленно и надменно, что совершенно не соответствовало его темпераменту[164], — боюсь, что между нами существует какое-то недоразумение… Необходимо его рассеять, иначе мы никогда не договоримся… Вы знаете, кто я, я знаю, кто вы.
— Нотариус…
— Да, нотариус и в то же время посланец покойного Камильк-паши, посланец, которого семья моя ждет уже двадцать лет.
— Извините, господин Антифер, но, даже если допустить, что это так, я не имел права появиться здесь раньше.
— Почему?
— Потому что я узнал, при каких обстоятельствах ваш отец получил письмо только две недели назад, когда было вскрыто завещание.
— А! Письмо, подписанное двойным «К»?… Мы еще к этому вернемся, господин Бен-Омар.
— Конечно. И тогда я отправился в Сен-Мало с единственной целью узнать о наличии письма…
— В этом только и заключалась цель вашего путешествия?
— Только в этом.
Пока собеседники обменивались вопросами и ответами, Саук молчал с невозмутимым видом, как человек, не понимающий ни слова из того, о чем идет речь. Он так естественно играл свою роль, что Жильдас Трегомен, исподтишка за ним наблюдавший, не заподозрил никакой фальши.
— Так вот, господин Бен-Омар,— сказал Пьер-Серван-Мало,— я испытываю к вам глубокое уважение и, как вы уже поняли, не позволю себе сказать по вашему адресу ни одного оскорбительного слова…
Дядюшка Антифер, который накануне обозвал нотариуса мошенником, негодяем, мумией и крокодилом, произнес последнюю фразу с поразительным апломбом[165].
— И все же,— добавил он,— не могу не сказать, что вы лжете…
— Господин!…
— Да, лжете, как судовой буфетчик, когда утверждаете, что приехали с одной лишь целью: узнать о существовании письма!
— Клянусь вам! — воздел руки нотариус.
— Уберите клешни, старый омар! — закричал дядюшка Антифер, вспылив, несмотря на свои благие намерения.
Я отлично знаю, зачем вы явились!
— Поверьте…
— И знаю, кто вас прислал.
— Никто, уверяю вас.
— Вы приехали по поручению покойного Камильк-паши…
— Он умер десять лет назад!
— Не важно! Вы сидите сегодня здесь, у Пьера-Сервана-Мало, сына Томаса Антифера, только потому, что такова последняя воля Камильк-паши! Вам поручено сообщить сыну Томаса Антифера некоторые цифры, а вовсе не расспрашивать о письме! Вы слышите — цифры!
— Цифры?…
— Да… долготу, в дополнение к широте, присланной Камильк-пашой двадцать лет назад моему отцу!
— Хорошо сказано! — одобрительно произнес Жильдас Трегомен, взмахнув своим платком, словно сигнализируя с моря береговым семафорам.
Мнимый клерк между тем сохранял прежнюю невозмутимость, хотя уже не оставалось сомнений, что дядюшка Антифер отлично разбирается в том, что происходит.
— А вы, господин Бен-Омар,— загремел неистовый малуинец, — вы хотели поменяться со мной ролями — хотели украсть у меня мою широту!…
— Украсть?
— Да! Украсть! И присвоить себе то, что принадлежит только мне!
