– Братан! Мы здесь!
Пламенея жарким лицом у костра, младший хохол Антоха заботливо переворачивал на решётке общественное мясо. Старший изо всех сил призывно замахал свободной рукой Глебу.
– А мы здесь уже давно, нас Фридка с собой привезла, мы уже думали, ты того, совсем сегодня не приедешь! Давай я тебе рому плесну! А барышня твоя что будет…?
Советы более опытных товарищей хохлы восприняли буквально.
– Ты же сказал, что в тусовку, ну, в эту, в яхтенную, нам нужно тут входить, чтобы с работой получше получалось. Вот мы и входим. Я вот, видишь, раздачей напитков тут занимаюсь, а Антоха на мясо добровольно встал, никто из буржуев не захотел с углями возиться.
– А как ты их понимаешь?
– А чего тут понимать-то?!
Старший хохотнул.
– У мужиков спрашиваю «Рум?», наливаю при их согласии, пальцем по стакану́ веду, любой башкой-то сможет кивнуть, что хватит, мол. Потом кока-колу поднимаю, вот так, говорю «Йес?». Тоже плескаю от души. «Айс» ещё бросаю, кусок, или два, если кому похолоднее напитка хочется. Никто ещё не обижался. Тебе-то с айсом?
– А каким сортом рома потчуешь народ?
– Местным, антигуанским!
Хохол поднял бутылку к свету.
– Во, смотри, «Кавалер»! Семьдесят пять оборотов, круто, и мужик в чёрной шляпе нарисован! Пират!
– Да уж, пожалуйста, и льда мне побольше!
Глеб Никитин расхохотался.
«Вот жулики!»
– Понимаешь, приеду, пацанке своей малой буду про всё это рассказывать, она ни в жисть не поверит, что здесь ананасы на земле грядками, как буряки растут, только повыше.
Старший хохол не глядя плеснул себе в пластиковый стаканчик.
– Я же в общаге живу, ну, комнатка такая от завода, ещё от бати нам с супругой осталась. Моя-то меня уже достала, давай, говорит, зарабатывай на квартиру, а то сил никаких нет, второй вот пацан у нас родился, скоро год будет.… Вот я сюда на заработки и рванул. Ты не думай, мы же без понтов, на любую работу согласные. Я вот в Скадовске чем только не занимался, нормальной работы там нет, с завода все поувольнялись.… А здесь мы с Антохой хоть яхты мыть вместе с неграми готовы, лишь бы копейку хорошую платили…
С довольной улыбкой к ним подскочил смуглый пацан, студент на вид, с охапкой пластиковых стаканчиков.
Старший шикарным жестом, не наклоняя обратным движением бутылку, разлил по всем стаканам ром, набросал в них льда, ткнул пальцем, спрашивая, куда лить колу. Студент с довольным гоготом отвалил в сторону своей компании.
– С меня в общаге стребовали, чтобы на следующий год я выселялся, типа не работаю уже на заводе…
– Слушай!
К ним, стирая пот с лица, придвинулся от дальнего костра Антоха.
– Хасан вон, этот, алжирский бригадир, звонил только что, претендует, чтобы завтра вымыть правый борт на «Фэлконе». Нас с собой берёт, по десятке в час обещает! Идём?
– И ты меня ещё спрашиваешь! Давай-ка, братишка, поднимай! За бизнес нужно выпить! Жизнь-то, похоже, налаживается!
Из темноты Джой подвела к Глебу молодого мужчину с резкими, красиво очерченными губами и слабым подбородком.
– Знакомься, это Крис. Это он видел Валери́.
– Правда?
Парень суетливо закудахтал.
– Клянусь, так мне говорил мой хороший приятель! Он слышал про эту историю, утверждает, что видел три дня назад твоего русского друга, которого полиция ищет, на Сан-Мартине. Важный такой он там был, довольный, на дорогой машине. Мой приятель говорит, что твой русский уже зуб себе белый, фарфоровый, успел на Сан-Мартине вставить.
– Выпить хочешь?
Крис махнул рукой.
– Нет, мы там немножко курим, спасибо, приятель!
– Тебе спасибо, за хорошие новости!
Глеб Никитин наклонился к Джой.
– Ну что ты? Не грусти. Не Валерка это, ну и что, мы ещё с кем-нибудь поговорим, посоветуемся…
Джой всё равно старалась отвернуться от огня, часто помаргивая.
– Как ты думаешь, почему Марисоль не приехала на вечеринку?
Глеб кивнул на роскошную Фриду, окружённую мужчинами.
– Наша малышка начинает потихоньку многое понимать…
– Ну, может ещё налить холодненького? Я покушать вам принесу, если хотите…
К ним бесцеремонно сунулся старший хохол, прожёвывая вкусную дармовую еду.
– …Представляешь, друже Глебка, мы первую неделю тут жрачку в магазине в гавани покупали. Больше ничего не знали, где, что раздобыть. Курицу только брали мороженую и макароны. Хозяйка наша поначалу считала, что мы итальянцы – столько мы этих макарон за неделю сожрали! А окорочка и бёдрышки куриные здесь, как у нас дома, такой же фирмы продаются, «Sadia»! Во, хохма! На упаковке даже по-русски написано, как эту куру правильно готовить!
– Это ты своего пропавшего друга ищешь?
Отодвинув хохла, моложавый куражливый мужчина хлопнул капитана Глеба сзади по плечу.
– А что?
– Я видел его ещё до всей этой полицейской шумихи. Он с интересными людьми здесь встречался. С албанцем одним, например. Кстати, эта албанская яхта, в экипаже которой были ещё и арабы, ушла в ту ночь из Инглиш-Харбор.
– Не там копаешь, парень! Успокойся.
За напитками к услужливым хохлам подходило много людей, лица их в красном свете костров были таинственны и почти всегда необычны.
Крупный и бородатый хозяин радиостанции, отшатнулся и мгновенно смял собственную нетрезвую улыбку, когда Глеб Никитин почти в упор посмотрел на него.
– Нет, нет! Извините! Я же не хотел сделать вам неприятности! Полицейские сами просили предупреждать их обо всём, что связано с этим пропавшим русским… Я только сообщил в комиссариат про ваше странное объявление! Больше ничего, поверьте!
– Не трясись. Штаны-то запасные с собой, небось, на мероприятие не взял?
Заметив, что Фрида смотрит на него, Глеб ответно махнул ей рукой. Женщина, держа в одной руке привычную сигарету, безуспешно попыталась подняться с расстеленного на песке пледа. Рубаха из тонкой белой ткани неосторожно распахнулась на её щедрой груди.
– Эй, подойди-ка ты лучше ко мне сам!
Немного возвышаясь над Фридой, рядом в лёгком кресле уютно сидел её подслеповатый, так похожий на наследственного миллионера, спутник. Он отпивал чего-то из высокого стеклянного бокала, и кисло отвечал на вопросы другого мужчины, стоящего справа от него.
– Знакомьтесь, это Глеб Никитин, русский безумец. А это мой адвокат… – Толстяк учтиво приподнял зад с плетёного кресла. – Его папаша опекал моего папочку, а он теперь сидит на шее у меня, и считает, что я неправильно трачу мои большие деньги. Его сладкая мечта – стать когда-нибудь моим мужем и больше ничего в жизни никогда не делать! Даже со мной. Правда ведь, Джонни?
