Легенды о происхождении человека сильно сокращены, но любопытны. По преданию, первым человеком на острове Рапа был Тики, приплывший сюда с 'Аваики. Он вступил в брак с рапаанской женщиной, и она родила ему двух дочерей. Из библейского предания о сотворении человека мы узнаем, что у первой супружеской пары было два сына — Каин и Авель. Когда Каин убил Авеля, своего брата, казалось, что человечеству пришел конец. Но Каин взял себе в жены женщину из земли Нод, и человеческий род продолжался.
Я не могу объяснить появление женщины на необитаемом острове Рапа, если не считать этот остров полинезийским вариантом земли Нод.
Две дочери Тики, собирая моллюсков, натолкнулись на щупальце моллюска, представлявшее собой фаллус Тики. Обе они забеременели, и одна из них родила сына, а другая — дочь. Сын одной из них по имени Тама-тики (Сын Тики) женился на своей двоюродной сестре. От них и произошли все жители острова Рапа. Во всяком мифе о сотворении, где фигурируют один мужчина и одна женщина, неизбежно происходит кровосмешение. Полинезийцы осознали эту биологическую необходимость, и на большинстве островов в мифах о сотворении Тики совершает кровосмешение непосредственно со своей дочерью. В отличие от распространенного образца кровосмешение на Рапе прикрывается моллюском.
На рапе, так же как на Раротонге и на Южных островах, естественно было бы найти упоминание о великом мореплавателе Хиро. Но хотя здесь действительно известна местная форма этого имени 'Иро, с ним не связано никаких воспоминаний. Между тем предания других островов не оставляют никакого сомнения, что Хиро был действительно одним из выдающихся мореплавателей XIII в. и что он с архипелага Общества предпринимал путешествия к различным островам на востоке, юго-востоке, юге и на юго-западе. Хотя Хиро и не достиг Новой Зеландии, слова о нем была занесена на этот отдаленный остров его потомками, которые в XIV в. переселились сюда из Центральной Полинезии.
Мифы и предания острова Рапа дошли до нас уже в сокращенном, упрощенном виде. Однако Ванкувер, вторично открывший этот остров в 1791 г., с восторгом отзывался о местной материальной культуре. Он был поражен, увидев ладьи, вмещавшие по 25–30 человек. Местные скульпторы покрывали резьбой ту часть кормы, которая возвышалась над поверхностью воды.
Ванкувер писал по этому поводу: «Их изобретательность и упорный труд приводят в восторг». Такая похвала — редкость в устах неполинезийца.
На Рапе слишком холодно для выращивания хлебных деревьев, кокосовых пальм и пизангов. Древние открыватели этого острова почему-то не завезли с собой ни свиней, ни собак, ни домашней птицы, но вездесущие крысы пробрались сюда на каком-то старинном судне.
Из продовольственных культур здесь разводятся таро, бананы, сладкий картофель, ямс и горные яблоки. Таро заквашивается в ямах, как плоды хлебного дерева на Маркизских островах, и составляет основную пищу жителей. Его завертывают в листья и пекут в земляных печах, а затем превращают в тестообразную массу с помощью каменных пестиков. Хорошо размешанное тесто заворачивается в листья и развешивается на деревьях.
Женщины численно превосходят мужчин и выполняют большую часть тяжелой работы. Они работают в поле, переносят в дом запасы продовольствия и готовят еду. Они даже прислуживают мужчинам в обеденное время и кладут им пищу в рот. Наблюдавший этот обычай Макмиллан Браун пришел к заключению, что на мужчин налагалось табу, и они не имели права прикасаться к еде собственными руками. Очевидно, к этому истолкованию его привело знакомство с новозеландским обычаем, заключавшемся в том, что отдельные лица, следуя религиозным предписаниям, подвергали себя действию табу на некоторый срок. В течение этого времени они не могли касаться пищи своими руками потому, что еда была мирской (ноа). Им приходилось питаться из рук прислужников, мужчин или женщин, до тех пор, пока не истекал срок табу.
На острове Рапа мужчины не подвергались табуации, как это утверждал Браун. Женщины просто прислуживали своим мужьям согласно местному обычаю. Сходный обычай существовал на Мангареве.
От сношений с европейцами жители острова Рапа пострадали, если это возможно, не меньше, чем маркизанцы. Это небольшой островок протяжением с севера на юг только в 5,7 мили, а с востока на запад 5 миль. Береговая линия изрезана 15 заливами. Один из восточных заливов Таирирау врезается в глубь острова почти до его середины. В 1791 г. Ванкувер определял население приблизительно в 1500 человек, а в 1826 г. миссионер Дэвис оценивал его в 2000 человек. Корабль, доставивший сюда в 1826 г. миссионеров, завез вместе с ними и эпидемические заболевания. Моренхаут, посетивший Рапу в 1834 г., сообщил, что население сократилось до 300 человек; таков был результат появления на острове венерических и эпидемических заболеваний. Но, видимо, чаша горести рапаанцев не наполнилась еще до краев. В 1863 г. зафрахтованный корабль развозил на родину жителей Тонго, Токелау и Манихики, которые были завербованы перуанскими работорговцами. На борту судна вспыхнула эпидемия оспы и холеры. Капитан и матросы, спасая свои жалкие жизни, высадили больных на острове Рапа. Рапаанцы мерли, как мухи. Когда спустя год Холл посетил этот остров, в живых осталось только 130 человек.
В безмятежные дни, когда в Полинезии еще не было европейцев, жители Рапы успешно приспособлялись к своеобразным местным условиям. Все пригодные для обработки земли использовались для выращивания таро. Заквашивание таро в ямах обеспечивало жителям постоянные запасы продовольствия. Древние семьи развились в группы, а затем превратились в племена, которые еще позднее распались на более мелкие племенные группы. Племена назывались по имени своих предков. К имени прибавлялась приставка нгате (нгати) и нгаи, точно так же как в Новой Зеландии. С ростом населения начали возникать столкновения между племенами. На господствующих горных вершинах начали строить укрепления, которые служили не только для обороны, но и для охраны посевов и наблюдения за соседними племенами. Самыми удобными местами для укреплений были острые горные вершины с крутыми склонами. Такое расположение гарантировало невозможность массовой атаки широким фронтом. Для крепости обычно выбирали острую вершину; ее выравнивали и устраивали наверху площадку. Склоны стесывали при помощи заостренных роющих орудий из дерева и грубых тесел из базальтовой дайки до тех пор, пока не образовывалась вторая терраса, достаточно широкая для размещения жилищ.
Военные строители тех времен сооружали целую систему террас с неизменной задней стеной. Самые острые части горы у вершины выравнивались, а склоны стесывались, чтобы увеличить крутизну над пропастью. Для усиления обороны по обе стороны от крепости прорывались глубокие канавы. Террасы устраивались также на отрогах, которые подводили к крепости. Там располагались дома и аванпосты для обороны. Задние стены подобных террас, особенно если они были расположены вблизи от крепости, для большей прочности тщательно облицовывали каменными плитами. Они защищали поверхность земли от разрушительной силы ветра и дождя. На выступающих камнях вытесывали ступени, по которым защитники могли отступать с террасы на террасу. Внутри самого укрепления на случай осады вырывали ямы, где скапливались запасы дождевой воды. Кроме того, поблизости от укрепления в нижней части склона находился охраняемый источник.
