но не в силах была эти слова повторить за ним…
Зал вначале тихо роптал, потом раздалось шиканье, смех и, наконец, крики:
— Долой! Прочь со сцены! Позор! Позор! Позор! Игравший Лаэрта актер тоже пытался помочь девушке:
— «Асам, беспечный и пустой гуляка…» Ну, повторяй же! Повторяй!
Но его слова не доходили до Офелии.
«Это конец… Это смерть…» — в отчаянии думала она.
Затем вдруг слезы у нее высохли, исчезли внезапно смятение, ужас, прошло паническое состояние…
С отрешенным взглядом провалившаяся дебютантка покинула сцену. Спокойно прошла она мимо бьющегося в истерике Джона Дэли, мимо растерянных актеров.
— Что ж ты так… Что ж ты так, дорогуша? Подвела всех нас… — прошептала ей на ухо Андромеда и сунула в руку злополучный венок.
Офелия машинально взяла цветы и, не говоря ни слова, покинула театр.
Наконец Дэли пришел в себя и бросился за девушкой. Опоздал: на улице ее уже не было видно. Тогда Джон приказал одному из актеров отправиться к ней на квартиру и уговорить вернуться в театр.
Не известно, что хотел Дэли: то ли устроить разнос актрисе, провалившей с таким позором премьеру, то ли успокоить несчастную дебютантку.
Посланец вернулся ни с чем.
Офелия исчезла.
Еще одна тайна «мрака»
А через пару дней в театре узнали, что она утопилась. Тело девушки обнаружили в тихих водах бухты Лоуэр-Нью-Йорк-Бей. В руке утопленница сжимала венок из пурпурных гвоздик.
Вначале полиция заподозрила убийство. Стало известно, что отец девушки скончался и оставил большое наследство своим детям.
В те дни, когда провалилась премьера «Гамлета», в Нью-Йорке видели брата покойницы. Зачем он приехал из далекой Луизианы — толком объяснить не мог.
«Борьба за большую долю наследства, устранение лишнего претендента», — решили в полиции. Но потом вдруг эту версию стражи порядка отмели. И брат покойной девушки преспокойно вернулся в Луизиану.
«Обычное самоубийство», — пришли к окончательному выводу полицейские, и дело закрыли.
Отчего кинулась в воду молодая актриса? Кто довел ее до такого состояния? Этого никто выяснять не стал.
Но «мраку театральных кулис» никаких выяснений не нужно. Ему и так все известно, и он умеет хранить тайны от посторонних.
Под глубоким сводом,
Крутым и черным, на стене,
покрытой афишами,
Силуэты качаются, кружатся,
Внезапно выходя из темноты
на свет,
Вновь пропадая в ночи.
Под сводом, вдруг становятся
видимы локоны
И тонкие освещенные
лица девушек…
Постановка «Призрака Розы»
В 1939 году в Нью-Йорке была образована новая балетная труппа. Возглавила ее известная американская танцовщица Л. Чейз. Первый сезон этого коллектива открылся в помещении «Сентр тиэтр» 11 января 1940 года.
Как писалось в буклете новой балетной труппы «Балле Тиэтр»: «Наша задача — воспитание американских балетмейстеров и артистов балета и воссоздание национального колорита американских балетных спектаклей».
Нью-йоркская публика тепло встретила появление на сцене нового коллектива. Даже язвительные театральные критики давали благоприятные отзывы в прессе. А спустя год после открытия «Балле Тиэтр» собрался ставить пьесу «Призрак Розы» на музыку Вебера. Произведение это считалось весьма сложным для постановки, поэтому над пьесой работали долго.
Однажды, когда полным ходом шла подготовка к премьере, на репетицию явился старик-билетер «Балле Тиэтр» — бывший танцовщик Бродвейских театров. Некоторое время он внимательно наблюдал с заднего ряда за репетицией, а потом вдруг во всеуслышание заявил:
— «Призрак Розы» провалится…
Негодование труппы
Артисты — народ суеверный. Предрекать провал будущей постановке во время репетиции считается и плохой приметой, и ужасным проступком.
За подобное не только выгоняли из театра с работы, но и лупили таких предсказателей всей труппой.
На старика-билетера никто руку не поднял. Лишь робко поинтересовались:
— Почему вы такого мнения?
— Кто вам сказал, что «Призрака Розы» ждет провал?
— С чего вы это взяли?
Старик в ответ махнул рукой и зло процедил сквозь зубы:
— Как сказал — так и будет… «Призрак Розы» — проклятый спектакль!
С этими словами он, ни на кого не глядя, вышел из зала. Тут вся труппа опомнилась и возмущенно загалдела:
— Как он посмел!
— Какой-то билетер срывает репетицию!
— Гнать такого с работы!
— Чтобы духу его не было в театре!
— Еще накаркает беду!
Но справедливое негодование труппы ни к чему не привело. Репетиция была сорвана. И актеры долго не могли успокоиться.
Руководство театра все же решило наказать старика-злопыхателя. Но тот на работе больше не появлялся.
А вскоре стало известно, что бывший танцовщик Бродвейских театров скончался в госпитале.
Венок у рампы
Балетная труппа не на шутку переполошилась.
Согласно приметам, предрекать провал будущему спектаклю во время его репетиции — это еще полбеды. Но когда недоброе предсказание произнес человек за день-два до своей смерти — пиши пропало… Несчастье в театре обязательно произойдет.
Подготовка к премьере пошла из рук вон плохо. Нервничали и ошибались музыканты, балерины, танцовщики. А у некоторых артистов даже происходили нервные срывы.
Кто-то из руководства труппы, наверное, чтобы успокоить театральный коллектив и вырвать из плена предрассудков, пустил слух, что покойный старик был нанят конкурентами. В Бостоне якобы тоже ставится «Призрак Розы». Вот бостонцы с помощью суеверия и мистических трюков и решили опередить нью-йоркцев.
Наивное объяснение подействовало: труппа успокоилась, и работа над спектаклем продолжилась в обычном ритме. Но в день генеральной репетиции творческий коллектив «Балле Тиэтр» охватила тревога.
Когда на сцену дали полный свет, все, кто явился на генеральную репетицию, увидели у самой рампы венок из пурпурных в багровую крапинку гвоздик.
Суеверный страх снова охватил труппу. Кто мог подбросить этот венок — предвестник беды?
Старик, недобрый предсказатель, умер… Нашелся другой злопыхатель или шутник?
Кот-спаситель
Появление известного, по закулисным преданиям, рокового венка едва не вызвало панику в творческом коллективе и отказ от спектакля «Призрак Розы».
