Собаки разленились за время долгого безделья и поначалу упорно не желали работать. Они не слушали команд и отчаянно грызлись между собой, безнадежно запутывая постромки, или просто ложились в снег. Но добрая плетка довольно быстро привела их в чувство, хотя на первых порах повозиться пришлось основательно. В конце концов испытанный метод кнута и пряника дал результаты, и во второй половине января работа развернулась вовсю. На берегу выросли надежные 16-местные палатки, а тяжело груженные сани неутомимо сновали между лагерем и кораблем. Плотники расчищали площадку под стационарный дом, а специальная охотничья бригада стреляла тюленей и пингвинов, запасаясь впрок свежим мясом. Прошло совсем немного времени, и Фрамхейм – так норвежцы назвали свой лагерь – приобрел вполне обжитой и весьма внушительный вид. Амундсен записал:
Всего палаток было 14. Восемь предназначались для наших восьми упряжек; шесть служили складами. Из них в трех лежала сушеная рыба, в одной – свежее мясо, в одной – разный провиант, еще в одной – дрова и уголь. Ставили их по заранее продуманному плану, и вместе получился целый лагерь.
Когда обустройство городка шло полным ходом, в Китовой бухте появилась «Терра Нова», судно Роберта Скотта. База англичан находилась в 650 километрах к западу, в бухте Мак-Мердо, а корабль возвращался в Новую Зеландию, высадив на берег походную бригаду. Капитан «Терра Новы» нанес норвежцам визит, и разговор, в частности, зашел о собаках. Амундсен, большой поклонник своих полудиких свирепых подопечных, заявил, что эскимосская собака – совершенно незаменимое животное в полярных условиях. Она умна, вынослива, неприхотлива и замечательно ходит в упряжке, легко преодолевая трещины и снежные мосты. Если же во время похода собакам будет угрожать голод, можно закалывать слабых, как это делал Пири, и кормить их мясом тех, кто еще способен работать в упряжке. У меня много собак, добавил Амундсен, и если вы пожелаете, я готов передать вашему руководителю несколько десятков. Английский капитан ответил, что они не делают ставку на собак, а перспектива запланированного убийства несчастных животных просто отвратительна. У нас всего две упряжки, сказал он, и мы полагаем, что этого вполне достаточно. Девиз Скотта звучит так: «Как можно больше людей и как можно меньше собак». Впрочем, на первом этапе он рассчитывает на моторные сани, а в дальнейшем – на маньчжурских пони, которых у нас несколько десятков. Моторные сани крайне ненадежны, подумал Амундсен, неужели Скотт забыл, что из-за этого капризного агрегата чуть не погиб Шеклтон? Вслух он сказал:
– Ну что ж, у каждого свой метод. Мой проверен в Арктике, и он совершенно противоположен вашему: я беру как можно меньше людей и как можно больше собак. Это мне подсказывает мой опыт. Известна старая истина: тому легче идти, у кого легче ноша. Итак, во-первых, фураж, который вам надо будет взять для пони, займет много места, а людей в случае крайней необходимости все равно не прокормит. Во-вторых, если собака провалится в трещину – а трещин на пути к полюсу, вероятно, будет немало, – ее легко вытащит один человек. А пони? Кроме того, пони, даже маньчжурские, менее выносливы, чем собаки, и слишком тяжелы для здешних предательских мест. Под ними будут проваливаться снежные мосты через трещины. А без жертв все равно не обойдется: в конце концов ваши люди будут вынуждены убивать пони, точно так же, как я собак. Это закон белой пустыни, жестокий, но неизбежный.
Англичанин ответил, что когда до полюса останется около 200 километров, вперед пойдут только люди. Они вместо лошадей впрягутся в сани и будут их тащить, поскольку капитан Роберт Скотт справедливо полагает, что настоящей победы человек достигает лишь наивысшим напряжением своих сил. Нельзя требовать самоотверженности и стойкости от бедных животных, на это способен только человек, поставивший перед собой великую цель. Амундсен поморщился, услышав эту высокопарную тираду, а вслух произнес: «Я могу только склонить голову перед столь благородным решением», – думая про себя, что ни за что не захотел бы стать участником такой экспедиции…
Первый бросок на юг был предпринят 10 февраля. Амундсен с тремя спутниками на трех санях (18 собак – по шести в каждой упряжке) решил пройти около 200 километров, чтобы заложить на 80° южной широты продовольственный склад.
На санях лежал главным образом собачий пеммикан для будущего склада – по 160 килограммов на сани, – немного тюленьего мяса, сала, сушеной рыбы, шоколада, маргарина и галет. Десять длинных бамбуковых шестов с черными флажками предназначались для разметки маршрута. Из прочего снаряжения мы взяли две трехместные палатки, четыре одинарных спальных мешка и кухонную утварь.
Хотя местность была ровная и собаки резво бежали на юг, не следует думать, что это увеселительная прогулка, когда вальяжно развалившийся седок поигрывает кнутом. Один человек бежит на лыжах впереди кавалькады, задавая направление и подбадривая собак. Тем, кто едет в санях, тоже приходится несладко, так как за нартами нужен глаз да глаз, иначе они в два счета перевернутся, налетев полозьями на какой-нибудь неприметный бугорок. Рассиживаться особенно некогда: прыгаешь в снег и толкаешь груженые сани, помогая собакам. А замыкающий ездовой внимательно следит за поклажей, чтобы не растерять по дороге ценное снаряжение и провиант. Направляющему, конечно, тяжелее всех. Хотя он и не воюет с собаками, но пристально вглядывается в белую муть перед собой, а сзади ему без конца кричат: «Чуть вправо – чуть влево!» Амундсен пишет:
Нелегко выдерживать прямой курс, когда нет никаких ориентиров. Представьте себе, что вам надо пересечь по прямой безбрежную равнину, а кругом туман, да еще царит безветрие, и снег ровный, ни одного гребешка. Как вы поступите? Только эскимос справится с такой задачей, нам она не под силу. Мы отклоняемся то вправо, то влево, то влево, то вправо, доставляя уйму хлопот первому ездовому с морским компасом.
Особенно неприятно, когда все вокруг затягивается белесой мглой. Тени пропадают, земля и небо тонут в этом молоке, сливаясь воедино, а горизонта не видно вовсе. Неровности рельефа дают о себе знать только тогда, когда сани вдруг опрокидываются, и ты кувырком летишь в снег. При этом ни в коем случае нельзя снимать темные очки, хотя искушение велико, иначе мигом заработаешь снежную слепоту. Тем не менее норвежцы бойко продвигались вперед, неукоснительно выдерживая суточную норму порядка 30–40 километров. 80-я параллель была достигнута 14 февраля, а весь маршрут был аккуратно размечен флагами на шестах через каждые 15 километров. Полярники возвели склад, внушительное сооружение около 4 метров высотой, и двинулись в обратный путь. Через каждые полкилометра Амундсен втыкал в снег сушеную рыбу, которая оказалась весьма кстати, когда в очередной раз пришлось возвращаться с оголодавшими собаками.
