Робер сделал протестующий жест.
— Как, вы пренебрегаете моей дружбой? — шутливо спросила Элис.
— Дружба недолговечна,— грустно ответил Робер.— Через несколько дней корабль бросит якорь в Темзе, и каждый из нас последует своим путем.
— Это правда,— сказала взволнованная Элис.— Судьба нас, возможно, разлучит, но нам останутся воспоминания.
— Они так быстро растают в тумане времени!
Элис промолчала, устремив взгляд вдаль.
— Должно быть, жизнь была к вам очень сурова,— наконец промолвила она,— если эти слова верно передают вашу мысль. Может быть, вы одиноки и потому так мало доверяете людям? У вас нет родителей?
Робер отрицательно покачал головой.
— Нет друзей?
— Раньше были,— с горечью ответил Робер.
— А теперь разве у вас их нет? — возразила Элис.— Неужели вы в самом деле настолько слепы, что отказываете в этом звании господину де Соргу, моей сестре и мне?
— Вам, сударыня! — задыхающимся голосом воскликнул Робер.
— Очевидно, вы не дорожите дружбой, которую вам предлагают,— продолжала Элис, не обращая внимания на то, что ее перебили.— Я спрашиваю себя, уж не провинилась ли я в чем-нибудь перед вами?
— Неужели это возможно? — искренне изумился Робер.
— Не знаю,— ответила Элис.— Но совершенно ясно, что с тех пор, как произошло только что упомянутое мною событие, вы отдалились от нас. Мы с сестрой не можем этого понять, а господин де Сорг порицает ваше поведение и не находит ему объяснения. Может, в самом деле вас кто-нибудь ненароком обидел?
— Что вы, сударыня,— сконфуженно запротестовал Робер.
— Тогда я не понимаю…
— Потому что здесь нечего понимать,— живо отозвался Робер,— вопреки вашим предположениям, я остался прежним. Единственная разница между тем, что было вначале, и тем, что сейчас, состоит в том, что благодаря случайному событию я вызвал к себе интерес. Скромный переводчик об этом не мог и мечтать.
— Вы для меня не переводчик,— ответила Элис, и щеки ее слегка порозовели.— Ваше объяснение неубедительно. Признайте же, что вы нас избегаете, меня, мою сестру и даже господина де Сорга?
— Это правда,— сказал Робер.
— Тогда я спрашиваю снова: почему?
Вопрос привел Робера в смятение. Но он овладел собой и сказал откровенно:
— Я руководствуюсь в поведении своим положением, и это требует от меня сдержанности. Могу ли я игнорировать дистанцию, разделяющую нас?
— Это не довод,— нетерпеливо сказала Элис,— какое значение для нас троих имеет дистанция, о которой вы говорите?
— Мой долг о ней помнить,— решительно заявил Робер,— не злоупотреблять великодушным чувством благодарности и не позволять себе вольности, это может быть превратно истолковано.
Элис покраснела, и сердце ее забилось. Ей показалось, будто она вступила на раскаленную землю. Но что-то неудержимо побуждало ее довести опасный разговор до конца.
— Я не понимаю, что вы хотите этим сказать,— произнесла она несколько надменно,— и не знаю, чье мнение вас так страшит.
— А если только ваше, сударыня? — невольно воскликнул Робер.
— Мое!
— Да, ваше, сударыня. За пределами «Симью» у нас слишком разные судьбы, чтобы они могли пересекаться, не вызывая кривотолков. Что сказали бы обо мне в обществе и что сказали бы вы сами, если бы я когда-нибудь дал вам повод думать, что я осмелился, что я смею…
Робер внезапно осекся, удержав усилием воли роковое слово, которое поклялся не произносить. Но, может быть, он замолчал слишком поздно и сказал достаточно, чтобы миссис Линдсей поняла?
Если Элис в самом деле угадала готовое вырваться слово, то, надо полагать, оно ее не испугало. Оказавшись по своей воле в сложном положении, она смело пошла до конца, не прибегая к уловкам. Она храбро повернулась к Роберу.
— Ну так что же? — сказала она решительно.— Договаривайте.
Роберу показалось, что земля уходит у него из-под ног. Остатки прежней решимости исчезли. Еще секунда, и его переполненное сердце вот-вот выплеснет свою тайну. Но тут недалеко от него покатился камень, и в разреженном воздухе раздался кашель. Почти тотчас же появился Роже, поддерживая изнемогающую Долли. За ними следовал Игнасио Дорта, он спустился, чтобы помочь молодым людям завершить восхождение.
Роже с первого взгляда заметил смущение своих друзей и понял, что произошло. Однако не подал виду, и лишь еле заметная улыбка пробежала по его усам, когда он показывал Долли развернувшуюся перед ними необозримую панораму.
Глава VI
АВАРИЯ ПРОИСХОДИТ ВОВРЕМЯ
Одиннадцатого мая в десять утра «Симью» покинул порт Оротавы. В программе отплытие значилось седьмого мая в шесть часов утра. Но поскольку запаздывали на четыре дня, Томпсон не стал делать проблемы из-за четырех часов. В сущности, это не имело значения, ибо они пускались в обратный путь, а продлить отдых всегда приятно.
Теперь каждый поворот винта приближал корабль к набережной Темзы, и администратор старался всячески задабривать клиентов, ведь некоторые могли стать его врагами. За семь дней плавания многое можно сделать, чтобы привлечь людей на свою сторону. Стоянок больше не предвидится, а на борту корабля не должно быть неприятностей.
Пассажиры вполне оценили любезность и деликатное внимание администратора. В тот день все долго спали. Никто не вышел из каюты, когда «Симью» снялся с якоря.
Томпсон распорядился начать «кругосветное плавание», что было с его стороны еще одним проявлением заботы о подопечных. Прежде чем капитан возьмет прямой курс на Англию, туристов ждут очаровательные прогулки: они пройдут между Тенерифе и островом Гомерой, обогнут Иерро, затем приблизятся к Пальме, где и заночуют. Ибо даже самый требовательный пассажир не сможет заставить Томпсона замедлить ход солнца. После прощального обзора Канарских островов путешественники с большим удовольствием увидят перед собой на следующее утро открытое море.
Склянки оповестили о завтраке как раз в то время, когда, в соответствии с новой программой, «Симью» шел вдоль западного берега Тенерифе с предписанной скоростью в двенадцать узлов.
За столом собрались немногочисленные сотрапезники, так как из-за усталости или по какой-то другой причине многие пассажиры не вышли из кают.
Спуск с пика прошел накануне быстрее и легче, чем подъем. И лишь четырем покорителям вершины предстояло преодолеть некоторые трудности. Если до Альба-Висты они скользили по наклонной плоскости, то потом пришлось вновь оседлать мулов и двигаться по извилистой тропе, при этом спуск оказался значительно опаснее подъема. Однако после того как дошли до равнины Лас-Канадас, дорога выровнялась, и в конце концов восемь смельчаков в полном здравии появились на борту «Симью».
