Мы с наслаждением стали истреблять это новое для нас и чрезвычайно вкусное кушанье. Тогда жена рассказала нам, что, во время нашей поездки на остров Акулы, она увидела, между прибрежными водорослями, листья, совершенно сходные с теми, из которых, во время одной стоянки нашего корабля у мыса Доброй Надежды, тамошние хозяйки готовили желе, прибавляя к нему сахару и лимонного или апельсинового соку. Вместо недоставшегося ей лимона жена употребила медовый уксус, мед, голуболистник ароматический и немного корицы.
Найдя в хорошем виде наши плантации на острове Акулы, мы могли надеяться увидеть в таком же удовлетворительном состоянии посадки на острове Кита, к которому направились. Но по прибытии на место я увидел, что кролики расплодились, обгрызли кору посаженных нами молодых деревьев, совершенно истребили ростки, вышедшие из кокосовых орехов, и не тронули только отводков сосен, вероятно вследствие их смолистого запаха. И потому для ограждения нашего питомника мы вынуждены были окружить его изгородью из колючих растений.
Остов кита был до такой степени очищен хищными птицами и выбелен воздухом и солнцем, что я захватил с собой части его, которые надеялся употребить на что-нибудь, например, спинные позвонки. В то же время я захватил и по несколько особей двух морских растений, которыми при мне питались наши кролики; одно из них, с неприятным болотным запахом, показалось мне пластиночницей сахаристной, а другое, с очень заметным запахом фиалки, — фикусом дланевидным.
Затем мы возвратились в предпочитаемое нами жилище, пещеру, каждый занятый каким-либо новым предприятием.
XXXIII. Отправление мальчиков на охоту за крысами. Избиение поросят-опустошителей. Возвращение молодых людей. Появление сельдей и тюленей
Однажды утром, когда младшие дети отправились с ловушками на крыс, для добывания сырого материала на береты, я пошел выбрать дерево известных размеров, в котором нуждался для устройства мельницы с толчеей, и запастись не менее необходимой глиной. Я запряг Вихря в наши старые сани и, сопутствуемый Биллем и Бурым, направился к лесу, ближайшему к ручью Шакала.
По ту сторону моста, осмотрев картофельное и мандиоковое поля, вправо от ручья, я увидел страшные опустошения, учиненные свиньями, как я заключил по следам на мягкой земле. Я пошел по этим следам, и они привели меня сперва к стене скал, а затем, сквозь рощу, к нашему прежнему картофельному полю, недалеко от Соколиного Гнезда.
Размеры причиненного вреда доказывали многочисленность опустошителей. Однако ни одного из них не было видно, и я уже отчаивался открыть их, чтобы наказать, когда неистовый лай собак и ответившее ему вскоре хрюканье утешили мое нетерпение. Я побежал на лай и увидел, защищающеюся от собак, нашу старую свинью, почти одичавшую, в сообществе восьми поросят, приблизительно двухмесячных, и годовалого кабана первых родов, которого мы пустили на волю для расположения и который отлично вырос и выровнялся. Отуманенный злобой за виденные мною опустошения, я выстрелил из обоих стволов моего ружья по находившемуся передо мной стаду, которое хрюкало и скалило зубы на собак. Три поросенка пали, а остальные кинулись в кусты, преследуемые собаками, которых я, однако, тотчас же позвал. Дотащив туши до саней, я продолжал искать пригодного дерева. Я нашел его в нескольких шагах от ямы, из которой мы брали глину. Ствол его, футов двух в диаметре, был прям и гладок. Отметив его по обычаю дровосеков, я возвратился к пещере.
Наши охотники за крысами еще не приходили. В пещере я застал только жену и Эрнеста, который провел часть дня в библиотеке.
Под вечер, когда мы уже начали беспокоиться об отсутствующих детях, они явились. Впереди других ехал Жак на своем страусе. Фриц и Франсуа шли по бокам Мычка, нагруженного двумя большими мешками, в которых оказались: четыре утконоса, двадцать ондатр, одна кенгуру, одна обезьяна, два животных из породы зайцев и с полдюжины крыс, вида, отличного от ондатр. Кроме того, Фриц нес пригоршню больших головок ворсянки, на которые мы не обратили сначала внимания, привлеченные содержанием двух мешков.
— Ах, папа, какой чудный бегун мой страус! — воскликнул Жак. — Он несется как ветер. Раз двадцать мне захватывало дыхание, и я думал, что упаду в обморок. Быстрота его бега, можно сказать, ослепительна. Для будущих поездок, папа, ты должен мне сделать маску с очками.
— Как ты разгорячился! Маски я не стану делать!
— Отчего?
— Во-первых, оттого, что не дозволю тебе сообщать нам свои желания в виде приказаний, а во-вторых, потому, что для общей пользы должен заняться вещами более важными, чем изготовление маски с очками для молодца, который отлично может изготовить ее сам, хоть бы для того, чтобы привыкнуть обходиться без чужой помощи.
Жак замолк.
— Папа, — сказал Фриц, — сегодня нам было очень весело; мы питались от собственной охоты, добыли много дичи и, однако, охотно променяли бы ее всю на небольшое количество вина, если только цена его не слишком высока для нас.
— Охотно разрешаю каждому из вас выпить по рюмке вина: вы их вполне заслужили. Только, друзья мои, прошу вас, в другой раз не выезжайте из дому, не предупредив маму и меня. А теперь расседлайте животных: добрый всадник заботится о себе не раньше, как позаботившись о своем коне.
Когда вся семья собралась к ужину, жена подала одно за другим несколько кушаний, шутя провозглашая их с комической важностью:
— Вот, господа, европейский поросенок, который прикидывается американским. Вот, — продолжала она, — свежий и вкусный европейский салат, посаженный и выросший в моем саду, который, как вы знаете, находится на стороне земли, противоположной Европе; следовательно, в моем саду салат этот пускает корни в ту сторону, в которую обыкновенный европейский салат пускает листья. Наконец, — провозгласила она, открывая тыквенное блюдо с желе, — вот прекрасное готтентотское желе, добытое на огороде в море.
Шутки хозяйки были покрыты рукоплесканиями. Такие же рукоплескания раздались, когда жена вынесла к десерту лепешки из кассавы и бутылку нашего меда. Никогда ужин не казался нам столь вкусным и веселым.
Во время его Фриц рассказал нам похождения детей в течение того дня, как его братья и он весь день пробыли в окрестностях фермы, ставя силки и ловушки; как они изловили ондатр при помощи моркови, а других мускусных крыс на рыбок; как на ту же приманку попались и утконосы; как, наконец, братья пообедали несколькими свежими рыбами, жареным гинзенгом и корнями аниса.
— А о моем шакале ты и не рассказал! — заметил Жак. — Он поднял передо мной двух зайцев, а перед Фрицем кенгуру, который в первый и последний раз в жизни понюхал пороху.
