Вдруг представил себе хитроумную физиономию Галинского и улыбнулся. Вот жучила и скупердяй! Случалось, у него сухаря ломаного не допросишься. Перед ним и большинство инструкторов МАЛа дрожит: суровый мужик! Никакого спуску не дает нарушителям дисциплины, а о своих интересах, интересах МАЛа, никогда не забудет. Но если вдруг случается что-то необычное, – вроде вот этих спасов, – тут уж он не поскупится ни на импортное пиво, ни на отечественные деликатесы… И баню приготовит, и самых знойных альпинисточек пригласит на вечеринку для избранного круга. И у этого серьезного и сурового начальника появляется во взгляде что-то мальчишески проказливое, залихватски лукавое, появляется желание хоть немножечко «нашкодить», пусть даже и в ущерб «начальственному» авторитету. Конечно, в избранной, близкой компании. Желание поострить метко и точно, посмеяться над собой и другими, и, томно закинув голову, глядя в лицо милашке-альпинистке петь под гитару песни-анекдоты с такой напускной серьезностью, что все дрожат внутри от восторженного смешка. Что-то, к примеру, «от Есенина», но с народным «переложением» на альпинистские «страдания»:
Я люблю бродяг-авантюристов,
У костра их пьяный, наглый смех,
Я люблю туристов-альпинистов,
И туристок-альпинисток всех, – ЭХ!
Приморили, гады, приморили,
Загубили молодость мою! —
Золотые кудри поседели,
Знать у края пропасти стою!
Я люблю развратников и пьяниц
За разгул душевного огня,
Может быть чахоточный румянец
Перейдет от них и на меня, – эх!
Приморили, гады, приморили…
Поднимал промышленность Кузбасса
Материл начальников на стройках,
Голос мой из тенора стал басом, —
Очень я ругался непристойно!.. – ЭХ!
Приморили, гады, приморили!..
Весь Памир прошел в лаптях обутый,
Слушал песни сванских чабанов,
В Африке подрался я с Мобутой,
Звали меня Генка Иванов! – ЭХ!
Приморили ГАДА, приморили!..
Ты пришла принцессой сказки старой,
И ушла в фате, как белый дым!..
Я ж остался тосковать с гитарой
На предмет, что ты ушла с другим! – ЭХ!
Приморила, девка, приморила!
Загубила молодость мою!
Красотой мне сильно навредила,
Так, что на ногах и не стою!..
Ради широты души и жеста
Шел в трусах на фирновом плато,
Налегке спускался с Эвереста,
Бросив ящик пива и пальто! – Эх!
Но еще остался жизни кончик,
Но живет во мне остаток сил, —
Я еще и с водкой не закончил,
Горы я и баб не разлюбил, – Эх!
Приморили, гады, приморили, —
Не сгубить вам молодость мою!
Я еще мужик в здоровой силе,
Я еще над пропастью стою!..
Жучила!.. Будет опять нашептывать, рекомендовать новых красивых баб… Но когда одна женщина есть, настоящая, то других не надо… А она ждет, и с ней будет хорошо!..
Над горами поднимался холодный и ясный рассвет. На самой кромке белой и такой близкой громаде Хан-Тенгри, розовато-желтый луч лежал с восточной стороны тонкой ниточкой, а у более далекого колосса пика Победы рассвет позолотил весь верх белой шапки. Темнота ночи еще чернела в нижней части ущелий, но она обречена. Усиливающиеся лучи и белизна снегов пожирали, прогоняли ее прочь.
«Красотыща!»…
Золото лучей успокоило, очистило душу восходителя от суеты тревоги, он вздохнул глубоко и легко…
Образ похода: На вершинеКогда на неба трещине
Стою я в высоте
Вершины словно женщины
Пылают в наготе!
Парением безбрежности, —
Как роз, и звезд кусты,
Все в нежности и в снежности
Слепящей чистоты!
А дума ходит странная,
Еще вчера – мечта,
Что вот, она, желанная,
Одна из них – взята!
Та, гордая красавица,
Средь «самых» из мужчин
Стеною страшной славится,
И песнями лавин!
Взята – добавкой перышка,
Когда все силы – прах!
Зацепкою за зернышко,
Со стоном, «на зубах»!..
Из облака, с украдкою,
Опять она глядит,
Вся с новою загадкою:
Чего ж в тебе родит?
Придут, созрев, от суженой
Лучами ее тем
Стихов и песен кружево,
Резьба из теорем!.. —
То яркое мгновение
Глотками высоты
Пробудит вдохновение
И поиски мечты,
Тот день, как свадьбы ночкою
Сумеет удружить, —
Проляжет верной строчкою:
«Да, парень, стоит жить!..»
Послесловие к роману «Истребители аварий»
Роман представляет художественное произведение, рожденное опытом и практикой 32 лет спортивных походов автора по горам Кавказа, Памиро-Алая, Памира и Тянь-Шаня. События, описанные в романе, являются плодом творческой фантазии автора, а образы главных героев – собирательные, они сложены их представлений автора о своих товарищах и друзьях по походам, знакомых альпинистов, туристах, спасателях. Автор ставил своей целью написать увлекательное, но реалистичное произведение, основанное на реальных случаях аварийных и критических ситуаций, без какой-либо фантасмагории и мистики.
Некоторые герои романа имеют реальных прототипов: В.Красовский написан автором с В. Некрасова, Г. Рудницкий – с Г. Худницкого (учителя автора), М. Нырков – с М. Чиркова. Фамилия «Романцов» взята созвучной с фамилией отважного начспаса Алима Васильевича Романова, – его беспримерный героический поступок описан в рассказе Ю. Визбора «Подвиг на Короне».
Ситуация спасения В.Воронина в рандклюфте сходна со случаем спасения В.Шатаева, описанном в чудесной книге «Категория трудности» (только на Шатаева рухнула не лавина, а скала).
Случай гибели на Эльбрусе группы туристов, среди которых были два товарища автора по походам – Сергей Левин и Сергей Фарбштейн в мае 1990 года, заставил автора серьезно исследовать причины этой аварии. Только через семь лет картина происшедшего как бы вышла из тумана. Стало ясно, насколько велика опасность переохлаждения в условиях суровой непогоды. Эта «холодная» авария и легла в основу сюжета о критической ситуации на леднике Каинды, когда Берлина и Белов едва не погибают от холода. Другие составляющие этой ситуации вполне реальны: в походах мы встречали на крупных ледниках целые речки, текущие по льду в глубоких желобах. Были случаи, когда политый дождем ледник становился скользким, как каток. Однажды автор встретил на леднике естественный фонтан – вода вырывалась изо льда полутораметровым султаном. Если возможно такое чудо, разве не может поток уйти вглубь ледника с образованием водоворота?
