Все эти власти были обязаны присягою зорко наблюдать друг за другом и доносить обо всем синдикам, приставленным от матери-ре¬спублики. Обязанность каждого правителя была определена до мелочей, исчислены всевозможные нарушения ее, и заранее сделаны необходимые угрозы. Даже сам главный правитель — сам губернатор Кафы и всего Черного моря рассматривается уставом как естественный враг и зложелатель общины, которого нужно водить не иначе как в наморднике и которого нужно усчитывать до последнего гроша. Назначается ему, например, жалование 500 сонмов в год, — и сейчас же прибавляется, что "прежние доходы под различными предлогами" строго запрещаются, что он не смеет "вмешиваться в суд и налоги" под страхом такого-то штрафа, "не смеет брать налоги на откуп, ни торговать тайно или явно" (опять штраф от 500–100 сон¬мов); "сборщики таможенных пошлин не смеют вести с упомянутыми консулами никакой торговли, ни вводить их в искушение, ни даже говорить им о ней, под опасением штрафа". Подарков консул брать не смеет ни от кого, даже от царей, а все отдавать в казначейство с распискою. Позволяется принимать только "съестное или питье, которое он в состоянии употребить умеренно в продолжении суток". В исчислении обязанностей устав отличается не меньшею предупредительностью. Так, например, консулу приказывается иметь "на свой счет": 1 всадника, 6 слуг, 1 щитоносца, 1 повара, 6 лошадей: если не имеет — штраф. Сверх того консул обязан иметь "на свой счет, не на счет казначейства" постоянный огонь в камине, в зимнее время, в большой зале консульского дворца. В этой же зале должен он иметь машину для пытки, "чтобы никто не смел и не решился вынести ее оттуда". Как видите, заботливость устава простиралась даже на домашний комфорт чиновников, и известная степень внешнего блеска была им предписана статьею закона. Даже смененный губернатор — лев уже с подпиленными когтями — и тот казался еще опасным для интересов казны и общества. Он обязан был уехать из Кафы с теми же кораблями, которые привозили его преемника, притом "путем удобнейшим, скорейшим и кратчайшим, под опасением штрафа в 100–200 сонмов". Такие предосторожности были принимаемы против всех других органов власти; никому не приходилось класть пальцы в рот. Недоверие огульное ко всем и ко всякому — было душою всей правительственной системы. Все советы и коллегии, названные выше, избирались только на шесть месяцев, как римские диктаторы; всегда наполовину кафяне, наполовину генуэзцы, половина почти всегда из дворян. В выборе их участвовали исключительно власти прежнего срока. Граждане только могли ждать, кого им посадят в начальники. Это управление, однако, называлось республиканским. Оно, во всяком случае, было очень патриархально, что приличествовало подобному патрициату. Генеральные синдики Кафы могли призывать к своему суду "всех консулов и чиновников Черного моря, кроме консула Кафы", и наказывать их; викарий и другие чиновники консула могли быть наказываемы даже телесно. Этих синдиков и самого консула контролировали еще четыре других синдика: те уже были все генуэзцы, имели право пытки, на их решение апелляции не было, и особа их была священна. Что касается граждан, то наказания их, по-видимому, не были большой редкостью, так как они составляли узаконенную и постоянную доходную статью полицейского пристава, а именно: за каждого высеченного он получал 25 аспров, за повешенного, обезглавленного и вообще каз¬ненного 50 аспров, за заклейменье 30, за отрезание какого-либо члена 3.5, за пытку, как за дело слишком обыденное, не полагалось ничего: пытка отпускалась бесплатно и как бы сверх абонемента. Но зато республиканский полицеймейстер имел еще доход с прохожих, пойманных ночью после колокольного звона, и с питейных домов, незапертых в этот час. Вообще чиновники больше были на кормеже, чем на жалованье. За все и со всего бралось в их пользу, как и следует в благоустроенном государстве. Военный начальник Кафы собирал доход с лавок, с питейных домов, с ссорящихся, с публичных женщин, и, судя по угрозам устава, видно, что эти узаконенные сборщики чаше всего обращались в грабителей. Базарный пристав получал доход с ввозимых продуктов; с каждого судна, въезжавшего в порт, требовалась барка камней. За определение к должности с приставов бралась подать. С соли бралась пошлина. Все консулы и наемники должны были платить нотарию кафинского казначейства, первые 300, вторые по 6 аспров в год. Все промыслы и доходы были на откупу: был откуп съестных припасов, был откуп леса, травы, зелени, даже угля. Попечительною матерью-республикою было принято в соображение, предусмотрено, установлено все, что касается до благоустройства кафинской колонии, даже до мельчайших подробностей, и кафинским властям сделаны строжайшие внушения радеть о благе жителей. Уличный пристав обязан был уставом держать город "чистым, блестящим и без всякой нечистоты и брать штраф с жителей, если они осмелятся выливать за дверь воду или нечистоту. Уставом определено, до какого часа должен гореть огонь на постоялых дворах, в какие часы должно звонить в какой колокол и сколько раз; предписаны подробные правила для церковных народных празднеств, в которых не забыто не только число свечей, жертвуемых в церковь, но даже веревки и нитки, необходимые в разных случаях. Приведем несколько примеров: казначейство должно отпускать по 4 восковых свечи в 30 церковных праздников, поименно исчисленных, в 18 церквей, исчисленных также поименно. Кроме того, в дни больших праздников назначается иллюминация и фейерверк на счет того же казначейства. Исчисляется расход на вино, пряники, яблоки, виноград солдатам и полицейским, "назначается 350 аспров на изюм, миндаль, конфеты", известная сумма на свечи, за аллилуйя, "грекам, которые приходят петь Калимерас, мальчикам, которые бросаются в воду на Крещение, за звон в колокол, за кувшины и проч.".
В день св. Георгия, патрона республики, сверх других расходов, предписан расход: на скачку, на цветную материю, например, штуку кармазина, 1200 аспров, и на камку 80. На живопись герба, на ленту, на пару шпор, на хлеб и сыр глашатаям, на лисицу — 6 ас¬пров, на петуха 6 аспров, на веревки и нитки — 10, на шест для скачки, на ужин, когда консул отправляется к Кайдагарским воротам, т. е. изюм, салат, уксус и вино.
Точно также в день Иоанна Крестителя, сверх прочего, назначается сумма за "шербеты, за ель, за ситник, вишни" и проч. О других праздниках такая же заботливость. За столом консула, по требованию устава, 2 трубача должны трубить туши, 1 музыкант играет на дудке, когда консул отправляется в церковь. Военный начальник должен сопровождать консула в церковь верхом, под угрозою штрафа.
